– Черт тебя побери, сэр! – проревел Каллендер. – Ты совсем с ума спятил?
– Это ты-то меня считаешь сумасшедшим? Сейчас уже утро понедельника. Где ты пропадал четыре дня, а? Ты знаешь, что случилось с девушкой, на которой ты собираешься жениться?
– Что? С Салли?
– Какая такая Салли? Что ты несешь? Я говорю о мисс Лэм!
– Фелиция. Конечно же. Я пошел навестить ее… когда это было, а? Но слуги сказали, что для меня ее нет дома.
– Ее ни для кого не было дома, дорогой приятель. Ее разыскивают уже больше половины недели.
Каллендер подтянулся и оказался в сидячем положении.
– Как давно ее нет?
– С четверга. С того вечера, когда мы ужинали у них. Я тогда еще приехал к тебе в гости.
– Как-то недолго ты у меня гостил, получается! Где же ты с тех пор пропадал? И где моя бутылка? Голова, моя голова!
Каллендер порылся под кроватью и достал то, что искал.
– А я думал, что ты уже допил весь запас бренди, – заметил Стоун.
– Так и есть. Но портвейна еще много осталось. А теперь еще имеется повод выпить. Фелиция наверняка не читала то письмо, да?
– Письмо? Какое письмо?
– Записку, которую послал кое-кто, желавший нас разлучить. Не нашли ли это письмо?
– Да кому нужны письма, когда такие дела творятся? – возмутился Стоун.
– Само собой, никому. – Каллендер отпил вина. – Так ты говоришь, Фелиция пропала?
– Ну, мы кое-что о ней разузнали.
– Мы?
Лицо Стоуна стало еще более красным.
– Я был у ее тети. У мисс Пенелопы. Она, разумеется, места себе не находит.
– Да? А ты время даром не теряешь. Богатая племянница пропала, и ты тут же поселился в роскошном доме у ее тетки, старой девы.
– Я делаю то, чем должен был заниматься ты, – оскорбленным тоном ответил Стоун. – А ты так и просидел все эти дни взаперти в пустом доме?
– Конечно, – ответил Каллендер. – Где же я еще мог быть?
– Я так тоже подумал в конце концов, хотя те ребята из Скотленд-Ярда приходили сюда не раз и не два, и, по их словам, здесь не было ни души.
Каллендер чуть было не уронил бутылку, но подхватил ее и как следует к ней приложился.
– Из Скотленд-Ярда?
– Мы, естественно, вызвали их, когда нигде не смогли найти девушку, и они, что тоже естественно, захотели расспросить того, за кого она собиралась замуж. Мне кажется, что они тебя чуточку подозревали, но только до тех пор, пока кое-чего не узнали.
– Слава богу! – произнес Каллендер и откинулся на подушки. – Значит, я вне подозрений.
– Конечно же! Послушай, кузен, что с тобой творится? Тебе будто и дела нет до того, что случилось с Фелицией. Тебе разве не хочется знать, что с ней? Ее видели.
Стоун негодующе шагал туда-сюда по комнате, а Каллендер пытался собраться с мыслями.
– Так она в безопасности? – спросил он.
– Полагаю, что с точки зрения закона это, пожалуй, и так, но мне лично кажется, что ей угрожает смертельная опасность. Ее видели с тем типом, с Ньюкаслом.
Каллендер вскочил с кровати. На нем были расстегнутые брюки и несвежая рубашка.
– Ньюкасл! – воскликнул он. Схватив кузена за воротник, он уставился ему прямо в глаза безумным взглядом. – Что он с ней сделал?
– Я, разумеется, не могу знать, – отвечал Стоун, высвобождаясь из рук кузена. – Но полицейские сказали, что на ней было надето что-то, что сама она называла свадебным платьем.
– И они не остановили ее? И не забрали с собой? Боже мой!
– Так вот. Они сказали, что ни один закон не запрещает девице, находящейся в здравом уме, выйти замуж, а также прогуливаться ночью вместе с мужем на свежем воздухе, если они того пожелают. Пусть даже и на кладбище. А мне кажется, он их чем-то напугал.
Каллендер схватил валявшееся на стуле пальто и начал рыться в его карманах. На пол полетел обломок трости, но он не обратил на него внимания. Наконец он отыскал замызганную книжонку и с ликующим видом махнул ею перед глазами кузена. Плюхнувшись на стул, Каллендер всецело погрузился в перелистывание страниц.
– Он погубил мою жизнь, – пробормотал он. – А теперь я погублю его.
