кости.
Ей стало ясно, что придется рассказать все. Она молча призвала на помощь Бога.
Словно в ответ на ее молитву зазвонил телефон.
— Привет, Хью. Забавно, что ты звонишь именно сейчас, когда твоя лучшая половина сидит у меня в кабинете. Представляешь, она пришла вовремя и выглядит просто потрясающе. Ладно, передаю ей трубку. — Не обращая внимания на отчаянную жестикуляцию Лесли, Берт вручил ей трубку.
— Алло, — произнесла она с опаской.
Она слышала, как Хью откашлялся.
— Как у тебя дела?
Лесли удалось сдержаться. Она не отшила его, как ей того хотелось: ведь Берт сидел всего в нескольких шагах от нее и открыто, без малейших угрызений совести слушал их разговор.
— У меня все замечательно, — ответила она. — Спасибо, что интересуешься.
Хью снова откашлялся.
— Вообще-то я позвонил Берту по поводу его завещания.
— Да? — Лесли была признательна за полученную передышку. — Тогда я передаю трубку Берту.
Поговорив с Хью, Берт повесил трубку, снова обратив все свое внимание на Лесли.
— Когда ты дашь этому парню немного вздохнуть?
— Прости, что ты сказал?
— Ты, на мой взгляд, слишком уж с ним сурова.
— Он звонил по поводу твоего завещания.
— Мое завещание вовсе не нуждается в пересмотре. Это был просто предлог.
— Да будет тебе, Берт!
— У всех супружеских пар время от времени возникают проблемы.
— Ты и половины всего не знаешь.
— Ну разумеется, где уж мне знать. Я ведь и женат-то всего тридцать девять лет.
— Мы не могли бы поговорить о чем-нибудь другом?
— Пожалуй. — Берт осторожно взял в руки кофейную чашечку, отпил глоточек и, медленно смакуя кофе, поставил ее обратно на стол. — Как насчет того, чтобы сказать мне правду? Что с тобой? Я имею в виду, со здоровьем? Относительно состояния твоих умственных способностей мне уже все ясно: ты просто без царя в голове.
— Надо думать, ты не отстанешь, пока я все не расскажу?
Берт согласно кивнул головой. Лесли наклонилась к нему через стол и тихо призналась:
— Я некоторое время была больна. Ничего серьезного. Гепатит А плюс кое-какие осложнения.
— А по-моему, все очень даже серьезно. А как ты сейчас?
— Ну, может, я поправилась и не на все сто процентов, но мне уже гораздо лучше. Еще, правда, принимаю антибиотики, а также пью разные витамины: помогают набраться силенок. И я, разумеется, вполне готова приступить к работе. Но если тебе будет спокойнее, я могу принести медицинское заключение.
— Глупости. В этом нет необходимости. Главное, чтобы ты себя хорошо чувствовала.
— Со мной все в порядке. И знаешь что, Берт…
— Да?
— Не говори никому, что у меня был гепатит. Не хочу, чтобы люди думали, будто я заразная. Если кто-нибудь спросит…
— Обязательно спросят, можешь быть уверена. И как ты собираешься объяснять свою бледность, истощенный вид? И как насчет Хью? Что с вами обоими творится?
— Это долгая история. Слишком долгая, если учесть, что меня ждет работа, которую нужно успеть сделать за сегодняшний день. Ведь у тебя уже готово какое-то задание для меня?
Берт кивнул, признав свое поражение. Порывшись в груде бумаг на столе, он вытащил какую-то папку.
— Вот, посмотри, что можно с этим сделать.
Лесли взяла папку и направилась к двери.
Прежде чем выйти из кабинета, она обернулась и сказала:
— Надеюсь, мне не надо просить тебя не говорить Хью о гепатите?
— Из сострадания к ослабленному гепатитом организму?
Лесли знала, что уклончивый ответ означал одно: как только представится возможность, он тут же все разболтает. Она обожала Берта Байерса, но, не задумываясь, если бы спросили ее мнение, назвала бы его человеком, который питает страсть вмешиваться в чужие дела. Наверное, ей не стоило откровенничать с ним.
Наверняка пухлые пальцы Берта уже со всей скоростью, на которую только способны, набирают номер офиса Хью.
— Сегодня днем я разговаривал с Бертом, — объявил ей вечером Хью.
Лесли, попивая яблочный сок, читала газету во дворе около дома. «Не поздоровался, не приласкал Фритца. Прямо с места в карьер», — подумала она.
— Да? И что же он сказал? — Лесли аккуратно свернула газету, твердо решив сохранять спокойствие.
— Ты сама прекрасно знаешь, что он сказал. — Хью едва не сорвался на крик, лицо его стало наливаться краской. — Почему ты мне ни словом не обмолвилась о гепатите? Почему сразу же не сообщила о своей болезни? Если бы я только знал, то вылетел бы во Францию первым же рейсом.
До чего же глуп этот мужчина! Даже не догадывается, насколько он мне нужен, с сожалением отметила Лесли про себя, а вслух объяснила:
— Я не хотела мешать твоей работе.
— К черту работу! Я был бы рядом с тобой, если бы только знал, что происходит. Ведь я все время считал, что ты разъезжаешь по Франции в компании обаятельных французов, а в это время… Господи, по крайней мере ты могла бы сказать мне правду, когда вернулась, тем более что я спрашивал, не больна ли ты. Когда он набросился на меня, я чувствовал себя школьником, которого отчитывает директор школы. Я и опомниться не успел, как он обозвал меня идиотом и бесчувственным чурбаном.
— Я собиралась сама тебе все рассказать, — ответила Лесли, не чувствуя за собой какой-то особой вины.
— Правда? И когда бы я удостоился такой чести? После того, как весь Даллас об этом бы узнал?
Лесли встревожил его гнев, явно звучавшая в его голосе обида, но она и сама разозлилась. Как это похоже на мужчин: сначала третируют женщину, а потом, стоит им почувствовать, что с ними обращаются не так, как им хочется, сразу же вопят, что их предали.
— Я собиралась сама тебе все сказать, — резко повторила она.
— Позволь заметить, больно долго собиралась. Видимо, тебе проще говорить со своим боссом, чем с собственным мужем!
— Иногда да, — ответила она. — Я и не думала рассказывать обо всем Берту, но ведь ты знаешь, какой он. Я просила его повременить, не выкладывать тебе то, что он узнал от меня. Но, если честно, ничего другого я от него и не ожидала.
— Ты могла бы позвонить мне на работу и опередить его.
— Ну, разумеется. Свой первый рабочий день мне непременно нужно было потратить на личные телефонные разговоры. И почему это тебя так беспокоит? Разве не ты сегодня утром совершенно ясно выразился, что нашему браку пришел конец и мы теперь живем каждый своей жизнью? Признаться, ты не слишком походил на мужчину, которого может взволновать рассказ о каком-то незначительном недомогании.
— Ну вот, снова принялась за старое, перевираешь мои слова. По-моему, именно ты заявила, что нашему браку конец. А если я смирился с неизбежностью, то это совсем не значит, что из меня надо делать какого-то бесчувственного негодяя, которого ничуть не расстроит сообщение о твоей болезни.
— Ты вовсе не обо мне беспокоишься, — возмутилась Лесли. — Тебя волнует лишь то, как ты будешь
