эта уверенность, эта надежда не лишает нас сил; напротив, она вдохновляет нас в нынешнем устремлении вперед. Долг каждого поколения и состоит в том, чтобы всеми силами стремиться к истине, возможно больше приблизиться к ней, а затем во что бы то ни стало удержаться на достигнутом рубеже, словно он и есть абсолютная истина. Только при этом условии и возможен прогресс человечества. Жизнь поколения - это только одно из усилий в бесконечной цепи усилий. Так вот, дорогие друзья, наше поколение выполнило свой долг. Пусть же наши души обретут заслуженный покой. (Садится.)
Сильное, хотя и безмолвное волнение охватывает всех.
ЗАТИШЬЕ
Несколько лет спустя.
Здание на Университетской улице, целиком занятое редакцией 'Сеятеля'.
Вход загроможден рулонами бумаги и тюками. Первый и второй этажи занимает типография. На других этажах помещаются редакция журнала и издательство.
На четвертом этаже табличка: 'Редакция'.
Служащий (входит). Вас вызывает к телефону господин Анри.
Секретарь. Не знаю такого.
Служащий. Это из 'Нью-Йорк-Геральд'54.
Секретарь. А, Гаррис! Соедините меня... (Берет трубку.)
Алло! Отлично... Я говорил об этом с господином Баруа, он согласен. Только без громких фраз, без похвал: одни только факты, его биография... К вашим услугам, спрашивайте.
Со времени дела Дрейфуса? (Смеясь.) А почему не с семидесятого года?
Да, о его теперешней деятельности, так будет лучше... Пожалуйста... Во-первых, вечерние лекции в мэриях Бельвиля, Вожирара, Пантеона55. Среди слушателей много рабочих; в мэрии Пантеона - большинство студентов... Да, можете подчеркнуть: его главная цель - способствовать воспитанию в широких слоях населения духа свободомыслия. Затем он читает лекции в Обществе социальных наук, два раза в неделю.
В этом году? 'О всеобщем кризисе религии'. Получается по одной книге в год. И, наконец, 'Сеятель'... Это самое важное... каждые две недели - по двести страниц...
Не скажу точно, но уж не меньше пятнадцати статей ежегодно. И потом, в каждом номере он регулярно ведет отдел хроники, в нем находят отражение все его новые мысли...
Нет! 'Беседы 'Сеятеля' - совсем другое дело. Видите ли, каждую неделю у нас здесь собираются: приносят статьи, обсуждают следующие номера. Баруа предложил стенографировать эти беседы и публиковать под рубрикой 'Заметки' рассуждения общего характера. Подписчики тоже приняли в этом участие. В своих письмах они просят обсудить тот или иной вопрос. Это очень полезно, потому что позволяет вступать в непосредственное общение с читателями: узнаешь их запросы... Короче говоря, 'Заметки' превратились в 'Беседы 'Сеятеля', они выходят раз в три месяца и составляют почти целый том...
Алло! Согласен, но вы могли бы найти этот список где угодно... Прежде всего, книги о деле Дрейфуса: 'За правду' (первый, второй и третий тома), не считая брошюр... Я не буду перечислять. Затем циклы публичных лекций, которые издаются в конце года: 'Боевые речи', шесть томов уже вышло, седьмой печатается. Кроме того, четыре книжки, состоящие из тех лекций, которые он читает в Обществе социальных наук. 'Прогресс народного образования', 'Свободомыслие за пределами Франции', 'Очерки по детерминизму', 'Делимость материи'.
Алло! Хорошо, если бы вы указали, что воскресная лекция господина Баруа в Трокадеро56 будет совсем необычной. Подчеркните это... Раньше он никогда не соглашался выступать перед такой большой аудиторией... Что?.. Не знаю, по-моему, три тысячи мест; говорят, половина билетов уже продана...
Да, публику привлекает лектор, но также и тема: 'Будущее атеизма'. Спасибо... К вашим услугам... До свидания.
Трокадеро.
Воскресенье, вторая половина дня.
Необыкновенное оживление. Вереница фиакров высаживает седоков у подножья лестниц. Отряд полицейских наблюдает за порядком.
Среди молодых людей, стоящих на тротуаре, вдруг возникает движение: перед служебным входом останавливается экипаж.
Из него выходит Баруа в сопровождении Люса. Все с уважением снимают шляпы.
Приехавшие быстро проходят во дворец, несколько близких друзей следуют за ними.
Три часа, зал переполнен; люди стоят в проходах.
Занавес медленно раздвигается, открывая пустую сцену; почти тотчас же появляется Баруа. Мощная овация прокатывается по залу, усиливается, спадает, снова медленно нарастает, шумит как встревоженный рой, готовый подняться и улететь; внезапно все замирает; полная тишина.
Баруа не спеша поднимается по ступенькам эстрады.
В центре огромного амфитеатра он кажется карликом. Черты его лица почти неразличимы, но быстрая походка, сдержанный поклон, долгий и спокойный взгляд, которым он окидывает тысячи людей, сидящих рядами вокруг него и над ним, говорят об уверенности человека, которому сопутствует удача.
Не отводя глаз от публики, он садится.
Баруа. Дамы и господа...
На какое-то мгновение им овладевает страх; сердце его сжимается.
Но молчание этих неподвижных людей, доверчивое выражение бесчисленных глаз, устремленных на него, помогают ему овладеть собой. Он уступает внезапному порыву: отказывается от заранее приготовленного вступления; отодвигает записи и, улыбаясь, начинает в тоне дружеской беседы.
Дорогие друзья! Вас здесь собралось тысячи три... Не задумываясь, вы оставили свои воскресные занятия, чтобы послушать лекцию на тему: 'Будущее атеизма'. Именно эта тема и привлекла вас сюда. Столь живой интерес к атеизму характерен для наших дней. Все цивилизованные народы в настоящее время переживают кризис религиозных убеждений: во всех уголках земли, где есть хотя бы зачатки культуры и научного мышления, один и тот же процесс происходит в человеческом сознании, один и тот же поток скептицизма и неверия разрушает церковные басни, одно и то же движение, имеющее общую цель - освобождение разума, - опрокидывает догматическую власть всех богов. Франция, благодаря присущему ей здравому смыслу, жажде свободы, потребности в научном критическом подходе ко всему, уже более двухсот лет служит подлинным очагом свободомыслия во всем мире; она-то и стала, по-видимому, инициатором этого движения. Италия, Испания, Южная Америка - все страны латинской культуры, в которых господствует католицизм, последовали ее примеру. Такие же перемены происходят и в странах протестантской религии - в Англии, Северной Америке и Южной Африке. Это движение настолько широко, что оно захватило уже культурные центры ислама и буддизма, цивилизованные районы Африки, Индии, Дальнего Востока. Всюду церкви пришлось отказаться от светской власти, которой она располагала много веков, искусно усиливая этим свое могущество. У нее постепенно отнимали все привилегии и безжалостно вытесняли ее из мирской жизни. В самом деле, уже не существует, так сказать, национальных религий: везде церковь отделяют от государства, которое провозглашает свой нейтралитет к религии и терпимо относится к различным культам. Этот мощный натиск идей на цитадель религии слишком многообразен и его нелегко обозреть во всех деталях; но я хочу обратить ваше внимание на его повсеместный характер, чтобы вы не вздумали рассматривать развитие атеизма во Франции как явление локальное, не имеющее отклика в других странах; движение это охватило все народы.
Он останавливается.
