нетерпением жду возможности исследовать внутреннее убранство тюрьмы. Господин Бругхэм здесь? Я хочу поблагодарить его.
Генри Бругхэм подошел к ней и взял ее за руку. Он понял, что за напускной веселостью скрывается нечеловеческое напряжение, и выпроводил ее друзей. Она сразу же расслабилась.
– Вам будет трудно, – сказал он. – Я должен предупредить вас.
– Да, – ответила она, – сразу говорите о самом худшем.
– Насколько вы сильны?
– Не знаю. У меня никогда не было возможности проверить. Я никогда не болела.
– Через некоторое время вам выделят камеру или вы будете делить камеру с кем-то еще. Как я понял, за все будут платить ваши друзья. Но сначала вопрос об этом даже не встанет. В приговоре сказано: одиночное заключение. – Что конкретно это значит?
– В тюрьме есть две маленькие камеры. Суд постановил, что вас поместят в одну из них.
– Там будет очень темно? Я смогу читать и писать?
– Насколько мне известно, под самым потолком есть крохотное окошко.
– А на чем лежать?
– Пока там нет ничего. Только солома. Вам разрешат послать за кроватью – я дам указания.
– А одеяла?
– Сегодня вы будете спать на пледах из моего экипажа. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы вам завтра доставили из дома кровать и одеяла.
– Кто управляет тюрьмой?
– В настоящее время – господин Джонс, но, как я понял, его никто никогда не видел, и всеми делами заправляет писарь, некто по имени Брушуфт.
– Брушуфт или Брашофф – какая мне разница. Мне следует любезничать с ним?
– Возможно, позже, не сейчас. Вы готовы? Экипаж ждет.
– Разве я еду не в крытой двуколке?
– В Англии вы избавлены от этого. Адвокату разрешено сопровождать заключенного.
Она села в экипаж, так и не разжав рук.
– Лучше бы мы поплыли по реке – это более романтично. А в тюрьме Верховного суда есть Ворота предателей?
– К сожалению, нет. Тюрьма стоит не у реки. Она на другой стороне, недалеко от Саутверка.
– Я плохо знаю те места… Ее часто посещают?
– Только старьевщики и нищие. За исключением, конечно, должников.
– А я буду видеть Темзу? Я очень люблю реку.
– Боюсь, что нет. Тюрьма окружена высокой… Кстати, у вас есть свой доктор?
– Мой любимый доктор Меткалф уехал в Мидландз. Но я уверена, что, стоит мне свистнуть, и он сразу же примчится ко мне. А зачем?
– В тюрьме Верховного суда нет врача. Никакого. Нет здесь и лазарета.
– А что будет, если заключенный внезапно заболеет?
– Ничего. Если только кто-нибудь из тех, кто сидит с ним в одной камере, имеет кое-какие познания в медицине… Потому-то я и предупреждаю вас.
– Тот, кто предупрежден, тот вооружен. Нужно, чтобы Марта прислала мне мои порошки… Кстати, вспомнила: как там насчет санитарных условий? I
– Мне говорили, что там есть несколько уборщиков, которым платит начальник, но они приходят не каждый день. Все зависит от количества мусора. Им выгоднее, чтобы свалка достигала определенной высоты, тогда они приходят выгребают мусор.
– В этом есть своя логика… А там есть сточные канавы?
– По всей видимости, нет. Отходы стекают в бадьи.
– Которые, естественно, всегда переполнены, и помои низвергаются с них, как Ниагарский водопад? Чувствую, Марта получит длиннющий список… А питание, господин Бругхэм?
– В тюрьме есть столовая, в которой обычно питаются самые бедные из должников, не имеющие возможности посылать за более качественной пищей. Разрешено дважды в неделю покупать мясо у мясника, но, как мне говорили, это не рекомендуется.
– Значит, еду мне могут присылать из дома?
– Да, за особую плату. Все это организуют надзиратели. Мы выясним. Полагаю, в тюрьму проникает довольно много выпивки. Начальник смотрит на это сквозь пальцы. А теперь закрывайте уши, чтобы уберечь свой слух от грубостей.
– Мы прибыли? Вот эти большие ворота – тюрьма?
– Да, мы проедем во внутренний двор. Если кто-нибудь закричит или попробует оскорбить вас, не обращайте внимания. Обычно во дворе собираются самые бедные из должников. Вам лучше остаться в
