Я дал синьору Фосси выговориться и, когда он успокоился, принялся за свою работу. В конце концов, это его заботы, а вовсе не мои. У меня и без того есть о чем думать. Весь день меня не оставляло смутное беспокойство, теперь оно еще больше усилилось. Если студентам вздумалось забраться в женское общежитие – это их дело, равно как и то, что они там натворили. Их найдут и либо накажут, либо отпустят. Меня это не касается. Меня беспокоило то, что это произошло именно сейчас. И мой перевод из немецкого историка, '…граждане города… поднялись под предводительством самого уважаемого из них… чья… жена пала жертвой любострастия…' Не я один держал в руках эти книги и читал по-немецки. Альдо показывал их кому-то из своих студентовгуманитариев. Эти страницы были отмечены. У меня в ушах снова звучал голос брата: 'Сперва нечто волнующее для создания атмосферы. Поругание жены самого уважаемого жителя города'.
Мысленно я вновь выходил из дома супругов Бутали, смотрел с улицы вниз на долину, на дороги, слышал рев возвращающихся мотороллеров. Случайное совпадение? Или набег был заранее спланирован?
Я не мог сосредоточиться на разборке нудных трудов немецких и английских философов и, когда пришло время закрывать библиотеку, первым ее покинул. Пьяцца Маджоре была забита студентами. Взбудораженные молодые люди группами ходили взад-вперед, некоторые держались за руки. Я не знал и не желал знать, какие факультеты они представляют, но заметил, что они останавливают и задирают обычных прохожих. Я надеялся остаться незамеченным и уже поднялся по ступеням собора, когда один рослый парень случайно повернул голову в мою сторону и подскочил ко мне.
– Стоять, крошка, – крикнул он, заламывая мне руки за спину. – И куда это ты собираешься смыться?
– Виа Сан Микеле, – сказал я. – Я там живу.
– Ах, вот как, ты там живешь? А где ты работаешь?
– Я сотрудник библиотеки.
– Сотрудник библиотеки? – передразнил он меня. – Что ж, грязная работенка, не так ли? Руки и физиономия весь день в пыли. – И он крикнул стоявшим на нижних ступенях:
– Здесь один кроха гуманитарий, он нуждается в стирке. Как насчет водной процедуры? Не прополоснуть ли его в фонтане?
Его слова были встречены дружным смехом, но если у кого-то он и звучал весело, то далеко не у всех:
– Давай его сюда! Стирать так стирать!
Фонтан в центре площади окружало плотное кольцо студентов. Некоторые из них, распевая и смеясь, расхаживали по парапету. Их было много, человек пятьдесят-сто. Я чувствовал себя очень маленьким и очень одиноким.
Неожиданно к площади со стороны университета подъехала машина. Студенты расступились. Один парень потерял равновесие и свалился в водоем. Толпа расхохоталась, мой страж, поддерживая общее веселье, слегка ослабил хватку, я наклонился и выскользнул из его рук. Машина медленно проехала мимо. Это был 'альфа-ромео' с Альдо за рулем. Рядом с ним, улыбаясь и махая рукой приветствовавшим его студентам, сидел декан факультета экономики и коммерции профессор Элиа.
Я нырнул в толпу студентов и узким переулком добрался до виа деи Соньи.
Здесь все было спокойно. Казалось, я попал в другой мир. На улице никого, кроме одинокого кота, который при моем появлении вспрыгнул на садовую ограду. Я открыл калитку, миновал сад, подошел к дому и позвонил. Через некоторое время дверь открыла та самая девушка, которая накануне вечером приносила обед.
– Синьора Бутали? – спросил я.
– Извините, синьор, – сказала девушка, – синьоры нет дома. Она уехала в Рим рано утром.
Я тупо посмотрел на нее:
– Уехала в Рим? Я думал, она уезжает только в конце недели?
– Я тоже так думала, синьор. И узнала, что она уехала, сегодня утром.
Она оставила мне записку, в которой пишет, что неожиданно решила уехать. В семь часов ее уже не было.
– Значит, профессору Бутали стало хуже?
– Про это я ничего не знаю, синьор. Она не сказала.
Я бросил взгляд в открытую дверь. В отсутствие синьоры дому недоставало тепла и очарования.
– Благодарю вас, – сказал я. – Передавать ничего не надо.
До своего пансионата я добирался окольными путями, минуя пьяцца делла Вита. На этих улицах студентов не было, и мне попадались только обычные горожане, идущие по своим делам. Придя на виа Сан Микеле, я увидел, что в дверях дома номер 24 стоят Джино, Марио, Паоло Паскуале, его сестра и еще один или два студента. Катерина бросилась ко мне и схватила меня за руку.
– Вы слышали новости? – спросила она.
Я вздохнул. Все повторялось сначала. Спасения нет.
– Весь день только их и слышу, – ответил я. – Даже книги на библиотечных полках полны ими. Взломано женское общежитие. Все девушки беременны.
– Ах, это, – нетерпеливо сказала она. – Кому это интересно? Надеюсь, у синьорины Риццио родится двойня… Нет, председатель художественного совета пригласил участвовать в фестивале всех студентов Э. К., которые этого захотят, в доказательство его уверенности, что мы не имеем никакого отношения к ночным событиям. Профессор Элиа от нашего имени принял его предложение, и сегодня вечером в старинном театре над пьяцца дель Меркато состоится собрание. Мы отправимся прямо отсюда, и вы должны пойти с нами.
