Дождь тем временем разошелся не на шутку, небо затянуло тучами, порывистый юго-западный ветер все яростней налетал на ручей с залива.
– Дона, – окликнул француз, впервые назвав ее по имени – так просто и естественно, как будто делал это всегда.
– Что? – отозвалась она.
– У нас мало времени. Корабль надо вывести из залива прежде, чем начнется шторм. Но сначала я хочу заманить на борт хозяина.
Она испуганно посмотрела на него.
– Хозяина? Зачем?
– Если бы ветер не переменился, мы выбрались бы из Фой-Хэвена до того, как местные лежебоки успели продрать глаза. Теперь же придется плыть против ветра и, может быть, даже тащить корабль на тросах. Ручей в этом месте очень узок да к тому же с двух сторон защищается сторожевыми башнями. Я буду чувствовать себя гораздо спокойней, зная, что Филип Рэшли находится на судне, а не на берегу, где он в любой момент может поднять тревогу или начать палить в нас из пушек.
– Но это очень опасно, – заметила она.
– Не опасней, чем все остальное, – невозмутимо улыбаясь, ответил он, словно не придавая особого значения происходящему, потом помолчал и добавил:
– Хотите мне помочь?
– Конечно, – откликнулась она.
– Тогда спуститесь с Пьером Бланом к ручью и попробуйте найти лодку. В нескольких милях отсюда, на холме, стоит деревушка. Рядом, почти у входа в залив, – небольшая пристань. Там наверняка есть лодки. Возьмите первую попавшуюся, переправьтесь в Фой-Хэвен и вызовите Филипа Рэшли.
– Хорошо, – сказала она.
– Дом его вы найдете без труда, он стоит рядом с церковью, окнами на причал. А причал вон там, где горит фонарь.
– Вижу, – ответила она.
– Постарайтесь во что бы то ни стало заманить его на корабль.
Придумайте любую причину, лишь бы он поверил. И не забывайте все время держаться в тени – в темноте вас еще можно принять за юнгу, но на свету вы выдадите себя с головой.
– А если он не захочет идти?
– Сделайте все, чтобы его уговорить.
– А если он что-то заподозрит и схватит меня?
– Тогда ему придется иметь дело со мной.
Он отошел от нее и спустился к воде. Матросы двинулись следом за ним.
Она увидела, что они сняли камзолы и шляпы, а башмаки повесили на шею, продев шнурки сквозь пряжки. Она посмотрела на корабль, нетерпеливо рвущийся с якоря, на сигнальный фонарь, мигающий под ветром, и подумала о команде, которая мирно спит в своих каютах, не подозревая об угрозе, надвигающейся из темноты. Все произойдет быстро и бесшумно: не скрипнет весло в уключине, не мелькнет за кормой тень от лодки – лишь чья-то мокрая рука высунется из воды и ляжет на якорную цепь, а еще через некоторое время к кубрику протянется цепочка влажных следов да несколько смутных фигур скользнут по палубе. Затем послышится осторожный шепот, свист, чей-то тихий, сдавленный крик, и все будет кончено.
Она поежилась, чувствуя в душе предательскую робость, но он посмотрел на нее с берега, улыбнулся и проговорил:
– Идите, вам пора.
И, повинуясь ему, она побрела вдоль ручья, спотыкаясь о камни и скользкие водоросли, а Пьер Блан послушно, как верный пес, затрусил за ней.
Она шла не оборачиваясь, зная, что они уже вошли в воду и плывут к кораблю, а ветер тем временем усиливался, вода бежала все быстрей, и, когда она наконец подняла голову, резкий порыв с юго-запада хлестнул ей в лицо дождем.
Глава 13
Дона, съежившись, сидела на корме маленькой лодки и смотрела, как Пьер Блан возится в темноте с веслами. Дождь струился по ее плечам, рубашка совсем промокла. Отлив уже добрался до заводи, где стояли лодки; белые буруны, вскипая, бились о ступени причала. Домики на холме, казалось, вымерли, и Пьеру Блану без хлопот удалось отвязать ближайшую лодку. Едва они выгребли на середину ручья и слева распахнулся широкий залив, как ветер со всей силой обрушился на них. Короткие волны, подгоняемые отливом, перелетали через низкие борта. Дождь лил не переставая; холмы скрылись за мутной завесой. Дона совсем продрогла в своей тонкой рубашке и чувствовала себя жалкой и беспомощной. Ей казалось, что все случившееся произошло по ее вине, что это она принесла кораблю несчастье и теперь, нарушив морской закон и взяв на борт женщину, он неизбежно обречен на гибель.
Она взглянула на Пьера Блана: он больше не улыбался, а изо всех сил налегал на весла, то и дело посматривая через плечо на залив. Город был уже совсем близко, она ясно различала домики, вытянувшиеся вдоль причала, и высокий церковный шпиль.
Все это было похоже на сон, мрачный, тяжелый сон, который и она, и этот смешной коротышка Пьер Блан должны были обязательно досмотреть до конца.
Она наклонилась к нему, он на секунду поднял весла, и лодка заплясала на коротких волнах.
– Я пойду одна, – сказала она. – А ты оставайся у причала и жди меня в лодке.
