Антуанетты. Через несколько минут они достигли склепа, где стоял гроб в ожидании отдельной могилы. Аженор вырвался из рук Милона и бросился на гроб. Милон, весь бледный, еле стоял на ногах.
— О боже, боже, не может быть, она не умерла, — проговорил Аженор.
— А если в самом деле она не умерла? Аженор остался неподвижен.
Милон вскрикнул, но то был вопль облегчения, потому что он, видя Антуанетту даже в гробу, не мог поверить, чтоб Рокамболь дал ей умереть.
— Ну, девица А., дочь торговки, действительно умерла, но Антуанетта Миллер может встать из гроба, если я захочу. Она в летаргии, и потому несите ее в квартиру.
Милон схватил и понес. Придя, он положил ее на постель и ждал возвращения Рокамболя.
— Она приняла curare, который не так скоро убивает насмерть. Ей следует дать другого яду, чтобы заставить сердце снова биться, — сказал Рокамболь.
Настала минута молчания. Все стояли на коленях перед Антуанеттой.
Только один Рокамболь действовал. Он вынул из кармана какую-то баночку с жидкостью, обмакнул в нее ланцет, потом, отогнув рукав Антуанетты, проколол жилку. Через две минуты голова ее вдруг поднялась, синеватое лицо совершенно преобразилось.
— Она жива! — промолвил Аженор.
Тут произошла сцена, которую на словах передать невозможно.
— Теперь все прочь! Она откроет глаза через час, не раньше, — проговорил Рокамболь.
Мужчины все вышли, остались одни женщины, которые раздели ее и положили в постель. Через некоторое время Мартон позвала мужчин, ибо Антуанетта приходила в чувство.
Вдруг губы Антуанетты зашевелились, и она проговорила:
— Не в раю ли я?
— Антуанетта, милая Антуанетта, — проговорил Аженор.
— Вы! — прошептала она.
— Рай спустился на землю, — сказал Аженор.
— Рай есть любовь, — пробормотал Рокамболь.
И от воскресшей Антуанетты, которая видела и слышала только своего Аженора, медленно отошли два падших существа — Мартон и Рокамболь, для которых доступ в храм любви был запрещен.
