текстах на равных правах. По свидетельству Берналя Диаса дель Кастильо,[7] конкистадор требовал от своих подчиненных и друзей обращаться к нему коротко, без титулов, что создавало далеко не такую уж и малозначимую проблему протокола. Испанские дворяне и лица, занимающие государственные должности, имели право на приставку «
Кортес был идальго[8] по меньшей мере в двух поколениях. «Его отец и мать были благородного происхождения, – пишет Гомара. – Семьи Кортесов, Монроев, Писарро и Альтамирано древние, славные и уважаемые».[9] В другом документе уточняется, что речь идет о «древних родах Эстремадуры, кои происходят из города Трухильо».[10] Некоторые льстецы[11] умудрились даже отнести происхождение Кортесов к древнему ломбардскому королю Кортезио Нарнесу, семья которого переселилась в Арагон! И напротив, доминиканец Бартоломе де Лас Касас, не скрывавший своего недоброжелательства к Кортесу, выдвинул уничижительную версию, представив конкистадора «сыном мелкого дворянчика, которого я знавал лично, очень бедного и очень скромного, но доброго христианина и, как утверждала молва, идальго».[12] Кортес сам уверил Лопеса де Гомару в незавидном благосостоянии своей семьи. Хронист нашел элегантную формулировку: «Они были богаты не имением, но честью».[13] В 1940 году местный историк занялся исследованием рентабельности асьенды Кортесов в Медельине, и его оценки подтвердили, что доходы семьи были скромны.[14] Однако этот подсчет скирд и бортей вместе с арендной платой за сдаваемое жилье (5 тысяч мараведи), явившийся реконструкцией на основе таких же реконструкций, выглядит неубедительно. Объективный метод предполагает абсолютный учет всего, не только урожаев, но и покупаемых товаров, уровня жизни. Поэтому выполненный подсчет целиком относится к области теории, и нет уверенности, что сегодня мы располагаем сведениями о всей собственности, принадлежавшей Кортесам. Нет никакой необходимости повторять то, что уже было сказано о бедности Эрнана Кортеса. Тем более что есть основания утверждать обратное.
Нам известно из юридических актов и показаний, данных под присягой, [15] что Диего Альтамирано, дед Эрнана по материнской линии, женатый на Леоноре Санчес Писарро, был мажордомом Беатрисы Пачеко, графини Медельинской. Он входил в число городских советников и стал бургомистром (алькальдом). Мартин Кортес де Монрой, отец Эрнана, в течение всей жизни занимал государственные должности, в частности, был эшевеном (регидором), затем генеральным прокурором городского совета Медельина. В условиях средневековой испанской системы эти должности могли занимать только идальго, и, поскольку они были связаны с немалыми затратами, выбор падал на лиц с большим состоянием. Этим не только поддерживался престиж, но и достигалась гарантированная защита от взяточничества.
Кроме того, Диего Алонсо Альтамирано фигурирует во многих текстах как «секретарь королевского суда и придворный нотариус».[16] Значит, он был юристом и, по всей вероятности, изучал право в университете Саламанки. Семья Альтамирано, также известная под именем д'Орельяна,[17] была одним из двух господствующих в Трухильо кланов. Вторыми были Писарро. Гербы этих фамилий можно встретить почти на всех домах Трухильо, относящихся к XIV, XV и XVI векам. Кортес был кровно связан с обоими самыми могущественными родами этого города. Медельин в некотором роде являлся продолжением Трухильо, пригородом или даже подобием дачного поселка.
О семье Монроев, к которой Эрнан принадлежал по линии отца, известно много. Несмотря на французское имя, это был весьма древний род из Кантабрии. Именно с севера Испании, где на горных вершинах Астурии в течение всего арабского господства укрывались христиане, и началось движение Реконкисты, ставшее необратимым после битвы при Лас-Навас-де-Толос в 1212 году. Монрои, «старые христиане», вступили в борьбу с мусульманским засильем и приняли активное участие в возвращении Эстремадуры, получившей свое название в XIII веке, когда здесь пролегал «крайний предел», граница владений королевства Кастилии и Леона. В ходе этого Крестового похода сформировалось испанское рыцарство: ордена Сантьяго, Калатравы и Алькантары. В феодальной среде эти могущественные ордена, верные союзники короны, получили немалую военную, религиозную и экономическую власть.[18] Вместе с другими союзными или соперничающими кланами Монрои контролировали в XV веке орден Алькантары. В 1475 году при обстоятельствах, к которым мы еще вернемся, Алонсо де Монрой стал его Великим магистром.
Феод Монроев находился в Белвисе, в долине Таги, в сотне километров к северо-востоку от Трухильо; внушительный родовой замок сохранился и по сей день. Но Монрои занимали также господствующее положение и в городе Пласенсия, где их просторный дом с башнями по бокам возвышался с XIII века рядом с собором. Владели они и домом в Саламанке, где с ними даже связана одна из городских легенд: где-то в середине XV века два брата Монроя были убиты братьями Манзано, которые уступили первым в игре в мяч и пришли от проигрыша в ярость. Вместо того чтобы лить слезы, мать погибших, знаменитая в будущем Мария ла Брава, надела доспехи и вместе с друзьями детей погналась за убийцами, скрывшимися в Португалии. Она настигла их в Визеу и отрубила им головы, которые прихватила с собой, насадив на копья. Мария ла Брава въехала в Саламанку верхом на коне впереди жутковатой процессии и бросила головы убийц в церкви, где были погребены ее сыновья. Алонсо де Монрой, неукротимый магистр ордена Алькантары и дед Эрнана, также нашел место среди героев, воспетых трубадурами. В том, что этот человек огромного роста и недюжинной силы вдохновил менестрелей на создание образа легендарного непобедимого рыцаря, нет ничего удивительного: всю свою жизнь он провел в сражениях и походах.
Родословная Кортеса не только богата яркими персонажами, но и говорит о великолепной сбалансированности его рода: военные и «люди умственного труда» поддерживали и дополняли друг друга; городские дома сочетались с обширными сельскими угодьями; брачные союзы рассчитывались настолько тщательно, что вся Эстремадура была охвачена сетью семейных уз, породнившей Монроев, Портокарреро, Писарро, Орельяна, Овандо, Варилласов, Сотомайор и Карвахалов. Денег хватало, так как время от времени эти дворяне позволяли себе разорительные междоусобные войны из-за дележа наследства или споров о принадлежности замка. В сущности, абсолютно средневековая картина.
Хотя Кортес гордился тем, что никогда не был богатым наследником и папенькиным сынком и всем, чего он добился, обязан только себе, тем не менее на начальном этапе Эрнан пользовался поддержкой привилегированной семейной среды. Отец был надежной эстафетой в делах сына и всегда задействовал свои связи при дворе Карла V, пользуясь расположением и доверием высокопоставленных лиц.
Кортес, по-видимому, не питал особо нежных чувств к своей матери Каталине. Он в духе того времени, несомненно, выказывал ей сыновью почтительность, но не более того. Портрет, который с его слов передает Лопес де Гомара, крайне жесток и сух: «
Зато Кортес обожал своего отца Мартина, и, поскольку нежность и проявление любви не были приняты
