– Что с тобой еще стряслось, черт побери? – спросил рыцарь. – Похоже, ты насквозь промок.
– Стряслось, ваша милость, то, что я сражался против леса лиан, которые хотели взять меня в плен, но я, рубя их наотмашь, все-таки пробился. Вот тут-то ворох намокших от росы листьев дождем пролился мне на голову. Заодно вылетела дюжина летучих мышей, и крепость пала. Представьте себе великолепную галерею, пол которой устлан мелким песком.
– Неужели не врешь? – спросил Аженор, пустив лошадь шагом за своим оруженосцем, но слегка сомневаясь в его заманчивых обещаниях.
Аженор сомневался напрасно. Спустившись вниз по довольно крутому склону шагов на сто, в том месте, где дорогу, казалось, перегораживала скала, он почувствовал, что лошадь ступает по кучам свежих листьев и искромсанных веток – плодам рубки Мюзарона; то тут, то там невидимками проносились крупные летучие мыши, что нетерпеливо рвались назад в свое жилище; присутствие их обнаруживалось лишь по струям воздуха, овевавшим лицо рыцаря, когда они бесшумно взмахивали крыльями.
– Ого! – воскликнул Аженор. – Это же прямо пещера волшебника Можи! [149]
– Это я первым открыл ее, ваша милость! Разрази меня бес, если когда-нибудь человеку приходила мысль забрести сюда! Эти лианы растут здесь от начала мира.
– Прекрасно, – с усмешкой сказал Аженор. – Но если в этой пещере не бывает людей…
– Конечно, не бывает, поверьте мне.
– …то можешь ли ты утверждать, что не бывают волки?
– Ой, сеньор!
– Или небольшие горные медведи, которые, как тебе известно, водятся в Пиренеях?
– Черт побери!
– Или дикие коты, что перегрызают горло спящим путникам и высасывают из них кровь?
– А знаете, сударь, как мы сделаем? Один будет бодрствовать, а другой спать.
– Так будет спокойнее.
– Теперь вы ничего не имеете против пещеры волшебника Можи?
– Совсем ничего, и даже нахожу ее очень приятной.
– Ну что ж, зайдем, – сказал Мюзарон.
– Зайдем, – согласился Аженор.
Оба, спешившись и с опаской – рыцарь выставил вперед копье, а оруженосец обнажил меч – вошли в пещеру. Пройдя шагов двадцать, они наткнулись на прочную, непреодолимую стену, которую, казалось, образовала сама скала: она была гладкой, без каких-либо углублений.
Пещера делилась на два зала: сначала в нее проникаешь через своеобразную прихожую, потом уже, пройдя своего рода низкую дверь, попадаешь во второй, очень высокий зал.
Явно это была пещера, где в ранние времена христианства обитал один из тех благочестивых отшельников, кто выбирал путь уединения для того, чтобы Господь вознес их на небеса.
– Слава Господу! – воскликнул Мюзарон. – У нас надежная спальня.
– Тогда отведи лошадей в конюшню и накрывай на стол, – велел Аженор. – Я хочу есть.
Мюзарон отвел лошадей в то место, которое хозяин назвал конюшней: в прихожую пещеры.
Исполнив это поручение, он перешел к более важному делу – приготовлению ужина.
– Что ты там бормочешь? – спросил Аженор, который расслышал, как Мюзарон что-то ворчит, хлопоча над ужином.
– Я говорю, сударь, что я круглый дурак, поскольку забыл купить свечи, чтобы нам было светло. К счастью, можно разжечь костер.
– Ты что, Мюзарон? Разжечь костер!
– Огонь отгоняет хищных зверей – это истина, в справедливости которой я не раз убеждался.
– Да, но он привлекает людей, а сейчас, признаюсь тебе, я больше опасаюсь нападения банды англичан или мавров, чем стаи волков.
– Черт возьми! – сказал Мюзарон. – Как это печально, сударь, наслаждаться столь вкусной едой в темноте.
– Да полно тебе, – ответил Аженор. – У голодного брюха нет слуха, это правда, зато оно все видит.
Мюзарон, неизменно послушный, если умели его убедить или поступали согласно его желаниям, на сей раз признал основательность доводов хозяина и стал накрывать ужин у самого входа во вторую пещеру, чтобы воспользоваться последними отблесками света.
Они приступили к трапезе сразу же после того, как разрешили лошадям уткнуться мордами в мешок с овсом, который Мюзарон возил на крупе своего коня.
Аженор, молодой и сильный мужчина, набросился на припасы так рьяно, что влюбленный наших дней сгорел бы со стыда за него; между тем ему восторженно вторил Мюзарон, который под тем предлогом, что в темноте ничего не видно, заодно с мясом с хрустом разгрызал кости.
Вдруг хруст стал раздаваться лишь со стороны Аженора, а со стороны Мюзарона умолк.
– Эй, что с тобой? – спросил рыцарь.
