— Какие у вас будут пожелания?
— Никаких.
— Но если наш противник предоставит нам выбор оружия?…
— Не соглашайтесь на это! оскорбление было нанесено ему; и я не желаю никаких уступок.
— Но все же вы отдаете предпочтение какому-либо виду оружия?
— Предпочтение, сударь? О! нет, слава Богу, я питаю отвращение к любому из них.
— Но в конце концов вы умеете стрелять из пистолета и владеете шпагой?
— Да. Мой бедный Думесниль, несмотря на мое отвращение к этим орудиям убийства, научил меня ими пользоваться.
— И вы достаточно хорошо ими владеете?
— Сударь, вам хорошо знакомы эти маленькие зеленые попугайчики с оранжевой головкой, которые по своим размерам чуть больше обычного воробья и которые встречаются на всех островах Океании?
— Отлично знакомы.
— Так вот, я регулярно убивал двух из трех этих попугайчиков, сидящих на вершине дерева.
— Вы не достигли уровня вашего учителя Думесниля, который убивал трех из трех; но тем не менее это вовсе неплохо. Ну, а как дела обстоят со шпагой?
— О! я умею лишь парировать удары, но делаю это очень ловко.
— Этого недостаточно.
— И потом я знаю один удар…
— А! а!
— Один-единственный.
— Если это некий выпад, которым Думесниль поражал меня десять раз, то этого достаточно.
— Да, это тот самый удар, сударь.
— Тогда я больше не опасаюсь за вас, сударь.
— Я тоже, но только при одном условии…
— Каком же?
— Позвольте Блэку сопровождать нас завтра на место поединка, дорогой Шалье. Я очень суеверен и я верю, что его присутствие принесет мне завтра удачу.
— Блэк последует за вами и не только завтра, отныне он будет с вами всегда, шевалье, и я счастлив, что могу вам подарить животное, к которому вы столь сильно привязаны.
— Спасибо, сударь, спасибо! — воскликнул шевалье, глаза которого были полны слез. — А! вы не знаете, как дорог мне ваш подарок! Видите ли, Блэк — это не животное, это… Но нет, вы мне не поверите, — добавил шевалье, по очереди переводя взгляд то на Блэка, то на своего нового друга.
Затем, протягивая руки к Блэку, он позвал:
— Блэк! Мой славный Блэк!
Блэк бросился в объятия шевалье, издавая нежное радостное повизгивание, на которое шевалье совсем тихо отвечал:
— Теперь, будь спокоен, мой бедный Думесниль! ничто нас больше не сможет разлучить!.. кроме, — добавил он тем не менее с печалью в голосе, — кроме пистолетной пули или удара шпагой…
Но, как будто поняв смысл этих слов, Блэк вырвался из рук шевалье и принялся так весело прыгать и так радостно лаять, что де ля Гравери, который, по его собственным словам, верил в приметы, расценил его поведение, как доброе предзнаменование, и, протянув руку Шалье, с самым задорным и удалым видом вскричал:
— Черт возьми! дорогой друг, по-моему, вы что-то говорили о завтраке, который вас ждет и который вы предложили разделить мне с вами?
— Да, конечно.
— Отлично, тогда вперед, за стол! и да здравствует счастье и радость!
Шалье с удивлением посмотрел на шевалье; но он уже начинал привыкать к эксцентричным выходкам своего нового знакомого, и тоном, который самым странным образом контрастировал с его словами, он повторил:
— Итак, за стол, и да здравствует радость!
Он провел своего гостя в столовую, где был накрыт такой завтрак, какого де ля Гравери не едал с того дня, как рассчитал Марианну.
Выйдя из дома номер 22, де ля Гравери нашел свой фиакр стоящим у двери.
Честный Пьер Марто был рядом с фиакром и заканчивал свой завтрак, менее роскошный, но, вероятно, столь же аппетитный, как и завтрак шевалье; колбасник, торговавший напротив, и продавец вин на углу постарались на совесть.
— А! А! — произнес бравый сотоварищ шевалье, увидев, как тот опирается на руку Шалье, а Блэк следует за ними или, точнее, за де ля Гравери, — похоже, вы поладили с хозяином пса, и все закончилось самым лучшим образом?
— Да, мой друг, — сказал шевалье, — а поскольку для вас, так же как и для меня, все тоже должно закончиться самым лучшим образом, вы и дальше будете сопровождать меня до самой гостиницы, где мы с вами, если вы этого пожелаете, подведем наши подсчеты.
— А! не стоит так торопиться, месье; я охотно открою вам кредит.
— Ладно! а если меня завтра убьют?
— Но ведь вы же не деретесь!
— Я не дерусь с этим господином, — сказал, расправив плечи, шевалье, — но зато я дерусь с другим.
— В самом деле! — сказал Пьер Марто. — Нет, клянусь честью, с первого взгляда я никогда бы не подумал, что вы такой шалопай; но, к счастью, у вас впереди ночь, а утро вечера мудренее.
Шевалье поднялся в фиакр, где его уже ждал Шалье. Блэк, вероятно, опасаясь новых неприятностей, запрыгнул в коляску лишь после того, как в нее сел де ля Гравери. Пьер Марто закрыл дверцу за обоими пассажирами и за собакой; после чего вновь занял свое место рядом с кучером.
Когда фиакр остановился на улице Риволи, около дверей гостиницы «Лондон», два офицера, подошедшие с разных сторон, встретились на террасе Фельянов.
— Вот те, кто нам нужны! — сказал шевалье. — Не заставляйте себя ждать, мой дорогой Шалье, и будьте твердым.
Шалье сделал ему знак, что он останется им доволен, и пересек проезжую часть улицы Риволи; в это время шевалье предложил Пьеру Марто следовать за собой.
Пьер Марто повиновался.
Войдя в комнату, шевалье первым делом вновь устроил Блэка на тех же самых подушках и лишь после того, как тот с комфортом на них расположился, сказал:
— А! теперь настала наша с вами очередь, мой славный храбрец!
И, взяв в ящике секретера, закрытом на ключ, небольшой бумажник красного сафьяна, вытертая кожа которого указывала на его долгую службу своему владельцу, шевалье вытащил из него небольшой кусочек прозрачной бумаги и дал его Пьеру Марто.
Тот с некоторыми колебаниями развернул его и, хотя он, должно быть,
