104. ОТЧЕТ
Когда члены братства второго и третьего разрядов вышли, в ложе остались семеро. Это были мастера.
Они обменялись знаками, которые доказывали их принадлежность к высшему разряду.
Прежде всего они позаботились затворить двери; когда это было сделано, великий мастер обнаружил себя, показав остальным перечень с выгравированными тремя таинственными буквами L.P.D.[45]
В ведении великого мастера была переписка с шестью другими мастерами ордена, жившими в Швейцарии, России, Америке, Швеции, Испании и Италии.
Он принес с собою несколько наиболее важных писем, полученных от его собратьев, чтобы довести их содержание до сведения мастеров, которые были по рангу выше остальных, но ниже его самого.
Великого мастера мы узнали — это был Бальзамо.
Самое важное письмо содержало тревожные сведения, оно поступило из Швеции, его написал Сведенборг[46].
«Следите за югом, братья, — говорилось в письме, — в его знойных краях пригрелся предатель. Этот предатель вас погубит.
Следите за Парижем, братья, предатель живет там. Секреты ордена у него в руках, а сам он движим ненавистью.
Предчувствую скорое и тайное разоблачение. Предвижу страшную месть, только не настигла бы она предателя слишком поздно. А пока — бдите, братья, бдите! Порою достаточно одного слова предателя, пусть даже малоосведомленного, чтобы привести в расстройство наши так тщательно составленные планы».
Братья с немым изумлением переглянулись: язык непримиримого иллюмината, его предвидение, которому они знали множество удивительных примеров, — все это немало способствовало тому, чтобы омрачить созванный Бальзамо совет.
И сам Бальзамо, веривший в проницательность Сведенборга, не мог избавиться от мучительной тревоги, сжавшей ему сердце после чтения письма.
— Братья, — заговорил он, — вдохновенный пророк ошибается редко. Давайте же последуем его совету и будем настороже. Теперь вы, как и я, уже знаете, что борьба начинается. Не дадим же победить себя нашим достойным сожаления врагам, чье могущество и безопасность мы подрываем. Не забывайте, что преданность они могут купить. Подкуп — могучее оружие в мире, где живут люди, не видящие дальше границ своего земного существования. Братья, бросим вызов подкупленным предателям.
— Эти страхи кажутся мне ребяческими, — раздался чей-то голос. — Мы с каждым днем становимся сильнее, нами твердой рукой руководят блистательные таланты.
Бальзамо поклонился льстецу за высказанную похвалу.
— Да, но, как сказал наш высокочтимый великий мастер, предательство проникает всюду, — возразил один из братьев, оказавшийся не кем иным, как хирургом Маратом, которого, несмотря на молодость, возвели в высокий ранг, благодаря чему он впервые присутствовал на подобном совещании. — Вдумайтесь, братья: ведь чем слаще наживка, тем крупнее улов. Если господин де Сартин, имея мешок экю, может купить признания одного из наших рядовых членов, то министр, пообещав миллион или высокий чин, может подкупить одного из наших мастеров. А рядовой член ведь ничего не знает.
В крайнем случае ему известны имена некоторых своих собратьев, но они никакой ценности не представляют. Организация у нас прекрасная, однако ей в высшей степени свойственна кастовость, подчиненные ничего не знают и ничего не могут, их собирают, чтобы сообщить им всякие пустяки или поручить какую-нибудь мелочь, а между тем они своим временем, своими деньгами способствуют упрочению нашего здания. Подумайте-ка: подручный лишь подносит камень и известковый раствор, но разве без камня и раствора вы построите дом? Подручный этот получает скудное жалованье, однако же я считаю его равным архитектору, который по своему плану создает и оживляет все сооружение; я считаю их равными, потому что оба они — люди, а по мнению философов, любой человек стоит другого; каждый несет свою долю несчастий, каждому грозит рок; на долю же подручного выпадает даже больше опасностей — ему может свалиться на голову камень, под ним могут подломиться леса.
— Я прерву вас, брат, — перебил Бальзамо. — Вы отклонились от вопроса, который должен нас сейчас занимать. Ваш недостаток, брат, заключается в том, что вы всегда усердствуете и обобщаете предмет спора. Сейчас мы не выясняем, хороша или дурна наша организация, речь идет о том, чтобы сохранить ее крепость, ее целостность. А имей я желание поспорить с вами, ответ мой был бы таков: нет, орган, передающий движение, не равноценен гению творца; нет, рабочий не ровня зодчему; нет, мозг не то же самое, что рука.
— Но если господин де Сартин схватит одного из братьев низшего ранга, — горячо запротестовал Марат, — разве он не отправит его гнить в Бастилию так же, как вас или меня?
— Согласен, однако вред в этом случае будет нанесен лишь отдельной личности, а не ордену, который должен быть для нас на первом месте. Если же в тюрьму угодит мастер, заговор наш пропадет втуне — когда нет генерала, армия проигрывает сражение.
— Давайте же будем начеку, братья, во имя спасения мастеров!
— Правильно, но и они должны быть начеку во имя нашего спасения.
— Это их долг.
— И пусть за свои промахи они будут наказаны вдвойне.
— И снова, брат мой, вы отходите от принципов нашего ордена. Неужто вам не известно, что клятва, связывающая всех членов нашего союза, — одна для всех и предусматривает одинаковые для всех наказания?
— Мастера все равно добьются послабления.
— Мастера придерживаются на этот счет иного мнения. Братья, выслушайте окончание письма нашего пророка Сведенборга, одного из великих среди нас; вот что он добавляет:
«Зло явится со стороны одного из высокопоставленных, весьма высокопоставленных братьев, а если не от него непосредственно, то вина его от этого не станет меньше. Вспомните, что огонь и вода могут быть союзниками: один дает свет, другая — откровения.
Следите, братья, за всем и всеми, бдите».
— Тогда, — заговорил Марат, выхватив из слов Бальзамо и письма Сведенборга лишь то, что ему было нужно, — давайте повторим связывающую нас клятву и обяжемся придерживаться ее самым строгим образом, идет ли речь о предательстве или пособничестве оному.
Бальзамо несколько секунд собирался с мыслями, затем встал и неторопливо, торжественно и грозно произнес слова, уже знакомые читателю:
— Именем распятого сына клянусь разорвать телесные узы, связующие меня с отцом, матерью, братьями, сестрами, женой, родственниками, друзьями, любовницей, королем, начальниками, благодетелями и любым другим человеком, которому я обещал веру, повиновение, признательность или службу.
Клянусь сообщать своему мастеру, которого я признаю согласно уставу ордена, все, что я увидел, сделал, взял, прочитал или услышал, узнал или отгадал, и даже вызнавать и выведывать то, чего не видел собственными глазами.
Я буду чтить яд, железо и огонь как средства очищения земли от врагов истины и свободы, коих должна постигнуть смерть или обезврежение.
Я подписываюсь под законом молчания, я согласен умереть мгновенно, как от удара молнии, в день, когда заслужу кару, и безропотно дожидаться удара кинжала, который настигнет меня в той части земли, где я буду находиться.
Семь человек, составлявших это зловещее сборище, стоя с непокрытыми головами, слово в слово
