— Я еще надеюсь с ней поговорить.
— Да вы с ума сошли!
— В конце концов, что у нее за причина отказывать? Спрашиваю об этом у вас.
Граф Карл покраснел до корней волос.
— Если только она не любит кого-нибудь другого! — прибавил Фридрих.
— Вы не допускаете возможности такого предположения?
— Да нет, но, в конце концов, если она любит кого-нибудь, пусть скажет…
— Послушайте, дорогой Фридрих, со своей стороны, я не могу утверждать, что она кого-то любит, но зато могу с уверенностью сказать вам, что кто-то любит ее.
— Тогда уже полдела сделано. А этот кто-то стоит моего француза?
— Ах! Дорогой Фридрих, вы так настроены в пользу вашего француза, что я даже не осмеливаюсь сказать вам «да»!
— Скорее говорите! Вы же видите, что могло случиться, если бы я привез сюда моего француза и связал бы себя обещанием по отношению к нему.
— Хорошо, в конце концов, вы же не выставите меня за это за дверь. Ну хорошо, этот кто-то — я сам!
— Вы всегда скромны, искренни и преданны, дорогой Карл, но…
— Но?.. Не допускаю никаких «но».
— Это не страшное «но», вы увидите. Но вы ведь слишком важный вельможа, дорогой мой Карл, для моей сестренки Елены!
— Я последний в семье, и никто не будет напоминать мне об этом.
— Вы слишком богаты для девушки с приданым в двести тысяч франков!
— Я никому не обязан давать отчет в моих собственных средствах.
— Полому я высказал пи соображения прямо нам.
— И вы находите их очень серьезными?
— Признаюсь, что соображения против будут еще более серьезными.
— Остается узнать, любит меня Елена или не любит.
— Это такое обстоятельство, по поводу которого сведения вы можете получить сей же миг.
— Как это?
— Я пошлю за ней: чем раньше объяснишься, тем лучше.
— Фридрих!
Граф побледнел так же, как минутой раньше он покраснел.
Затем дрожащим голосом он сказал:
— Не сейчас, во имя Неба! Попозже…
— Мой дорогой Карл…
— Фридрих!
— Считаете ли вы меня своим другом?
— Великий Боже!
— Так вот, разве вы могли подумать, что я устрою вам испытание, из которого вы выйдете печальным и несчастным?
— Что вы говорите?
— Говорю, что у меня есть некоторая убежденность.
— В чем?
— Да, Господи Боже мой! В том, что вас любят так же, как любите вы сами.
— Друг мой, вы сведете меня с ума от радости.
— И раз вы боитесь завязать с Еленой разговор в таком роде, езжайте себе на охоту в Таунус, убивайте там кучу кабанов и возвращайтесь. А она все узнает.
— От кого?
— От меня.
— Фридрих, я не еду.
— Как вы не едете? А ваши люди, которые ждут вас здесь со своими флейтами?
— Они подождут, Фридрих!
Граф встал на колени перед кроватью барона, молитвенно сложил руки.
— Что вы, черт возьми, делаете?
— Вы же видите, я благодарю вас, ибо счастлив до слез. Фридрих посмотрел на него с улыбкой счастливого и благоденствующего человека, когда он видит, что и его друг близок к счастью.
В эту самую минуту раздался шум открывающейся двери и на пороге появилась Елена.
— Елена! — вскричал Карл.
— Но что вы здесь делаете, стоя на коленях перед кроватью моего брата? — спросила девушка, остановившись на пороге.
— Он ждет тебя, — ответил Фридрих.
— Меня?
— Подойди сюда.
— Боже мой! Ничего не понимаю.
— И нее же подойди.
Карл приподнялся на одно колено и, протянув руку Елене, сказал:
— О мадемуазель! Сделайте то, что говорит наш брат, умоляю вас.
Вся дрожа, Елена послушалась.
— Ну нот, — сказала она, — нот я тоже на коленях, что дальше?
— Дай-ка свою руку Карлу, дай, он у тебя ее не отнимет. В замешательстве девушка протянула руку.
Карл схватил ее и приложил к своему сердцу.
Елена вскрикнула.
Робкий, как ребенок, Карл отпустил руку.
— О! — воскликнула Елена. — Вы не причинили мне боли!
Карл живо опять схватил руку, которую перед этим отпустил.
— Брат, — сказал Фридрих, — разве ты не сказал мне, что на сердце у тебя секрет, который ты хотел бы доверить шепотом Елене?
— Ода! — вскричал Карл.
— Ну вот и хорошо, я не слушаю.
Карл наклонился к уху Елены, и нежные слова «Я люблю нас!», слетев с его губ, скользнули в воздух тихим шелестом, словно одна из тех ночных бабочек, что весенним вечером, пролетая мимо, говорит вам на ухо о вечном секрете природы.
— О Фридрих! Фридрих! — взволнованно произнесла Елена, опустившись лбом на край кровати. — Так я не ошибалась!
Затем, поскольку Карл нетерпеливо ждал, когда же она, наконец, поднимет свой лоб от кровати, чтобы он мог приложить к нему губы, Фридрих спросил ее:
— Что ты делаешь?
— Молюсь, — ответила она.
И, подняв голову и раскрыв опять свои прекрасные глаза, полные неги, она произнесла:
— И я тоже люблю вас!
— Фридрих, Фридрих! — воскликнул Карл, вставая и прижимая Елену к своему сердцу, — скажи, когда я смогу умереть за тебя?
XVIII. БАБУШКА
Фридрих дал возможность молодым людям предаваться их счастью, а потом, поскольку они посматривали на него, как бы спрашивая: «А что же теперь нужно делать?» — сказал:
— Елена, пойди расскажи старшей сестре о том, что сейчас произошло. Она расскажет об этом бабушке, а бабушка, которая доверяет мне совершенно, придет поговорить об этом со мной, и вместе мы все уладим.
