– Вы сметливый малый, мой друг. Могу ли я на вас рассчитывать?
– Кажется, – отвечал Планше, – господин кюре уже поручился вам за меня.
– Это верно, но я предпочитаю, чтобы вы сами подтвердили это.
– Вы можете рассчитывать на меня, монсеньор, если только речь идет о том, чтобы произвести смуту в городе.
– Именно о том. Сколько человек можете вы набрать за ночь?
– Двести мушкетов и пятьсот алебард.
– Если в каждом квартале найдется человек, который сделает то же самое, завтра у нас будет настоящее войско.
– Без сомнения.
– Согласны вы повиноваться графу Рошфору?
– Я пойду за ним хоть в ад, – говорю без шуток, так как считаю его способным туда отправиться.
– Браво!
– По какому признаку можно будет отличить друзей от врагов?
– Каждый фрондер прикрепит к шляпе соломенный жгут.
– Отлично. Приказывайте.
– Нужны вам деньги?
– Деньги никогда не мешают, монсеньор. Если их нет, то можно обойтись, а если они есть, то дело пойдет от этого быстрее и лучше.
Гонди подошел к сундуку и достал из него мешок.
– Вот пятьсот пистолей, – сказал он. – Если дело пойдет хорошо, завтра можете получить такую же сумму.
– Я дам вам, монсеньор, подробный отчет в расходах, – сказал Планше, взвесив мешок на руке.
– Хорошо. Поручаю вам кардинала.
– Будьте покойны, он в надежных руках.
Планше вышел. Кюре с минуту задержался.
– Вы довольны, монсеньор? – спросил он.
– Да, этот человек показался мне дельным малым.
– Он сделает больше, чем обещал.
– Тем лучше.
Кюре догнал Планше, который ждал его на лестнице. Через десять минут доложили о кюре Святого Сульпиция.
Едва дверь отворилась, как в кабинет Гонди вбежал граф Рошфор.
– Вот и вы, дорогой граф! – воскликнул коадъютор, протягивая руку.
– Итак, вы решились наконец, монсеньор? – спросил Рошфор.
– Я решился давно, – отвечал Гонди.
– Хорошо. Не будем тратить слов. Вы сказали, и я вам верю. Итак, мы устроим Мазарини бал.
– Да… я надеюсь.
– А когда начнутся танцы?
– Приглашения разосланы на эту ночь, – сказал коадъютор, – но скрипки заиграют только завтра утром.
– Вы можете рассчитывать на меня и на пятьдесят солдат, которых мне обещал шевалье д’Юмьер на случай, если они понадобятся.
– Пятьдесят солдат!
– Да. Он набирает рекрутов и одолжил мне их; на тот случай, если по окончании праздника среди них окажется нехватка, я обязался поставить недостающее количество.
– Отлично, дорогой Рошфор; но это еще не все.
– Что же еще? – спросил Рошфор, улыбаясь.
– Куда вы дели герцога Бофора?
– Он в Вандоме и ждет от меня письма, чтобы возвратиться в Париж.
– Напишите ему, что уже можно.
– Значит, вы уверены, что все пойдет хорошо?
– Да, но пусть он спешит, ибо, как только парижане взбунтуются, у нас явятся вместо одного десять принцев, которые пожелают стать во главе движения. Если он опоздает, место может оказаться занятым.
– Могу я говорить от вашего имени?
– Да. Конечно.
– Могу я ему сказать, чтобы он на вас рассчитывал?
– Несомненно.
– И вы передадите ему полную власть?
– Да, в делах военных, что же касается политики…
– Все знают, что он в ней не силен.
– Пусть он предоставит мне самому добиваться кардинальской шляпы.
– Вам ее хочется иметь?
– Раз я уже вынужден носить шляпу, фасон которой мне не к лицу, – сказал Гонди, – то я желаю по крайней мере, чтобы она была красная.
– О вкусах и цветах не спорят, – произнес Рошфор со смехом. – Ручаюсь вам за его согласие.
– Вы напишете ему сегодня вечером?
– Да, но я лучше пошлю гонца.
– Через сколько дней он может явиться?
– Через пять.
– Пусть явится. Он найдет большие перемены.
– Желал бы я этого.
– Ручаюсь вам!
– Итак?
– Идите соберите ваших пятьдесят человек и будьте готовы.
– К чему?
– Ко всему.
– Какой у нас условный знак?
– Соломенный жгут на шляпе.
– Хорошо. До свидания, монсеньор.
– До свидания, дорогой граф.
– А, Мазарини, Мазарини, – повторял Рошфор, уводя с собой кюре, которому не удалось вставить в разговор ни одного слова, – ты увидишь теперь, так ли я стар, чтобы не годиться для дела!
Было половина десятого, и коадъютору требовалось не меньше получаса, чтобы дойти от архиепископского дома до башни Святого Иакова.
Подходя к ней, коадъютор заметил в одном из самых верхних окон свет.
– Хорошо, – сказал он, – наш старшина нищих на своем месте.
Коадъютор постучал в дверь. Ему отворил сам викарий; со свечой в руке он проводил его на верх башни. Здесь викарий указал ему на маленькую дверь, поставил свечу в угол и спустился вниз.
Хотя в двери торчал ключ, тем не менее Гонди постучал.
– Войдите, – послышался из-за двери голос нищего.
Гонди вошел. Податель святой воды из церкви Святого Евстафия ожидал его, лежа на каком-то убогом одре.
При виде коадъютора он встал.
Пробило десять часов.
– Ну что, – спросил Гонди, – ты сдержал слово?
– Не совсем, – отвечал нищий.
– Как так?
