лицо.
— Черт подери, Ханна, — сказал он, смеясь и одновременно заходясь кашлем, — ну ты и боец!
Буйство прекратилось. Мы никак не могли отдышаться, он сверху, я внизу. Напряжение уходит. Все замирает. Замедленная киносъемка — главный киноштамп в этом романе. Он приподнялся, опершись на руки, чтоб меньше давить на меня, его лицо слегка сблизилось с моим. Ей-богу, в ушах зазвучала музыка. Ну вот! В этот момент в кино он ее целует. Поехали, правила игры давно известны!
Трудно сказать, то ли это сценарий дурацкий, то ли я сама дура. Только в самый интересный момент я внезапно прыснула. Прозвучало довольно дико. Грант сдвинул брови, в изумлении у него даже рот приоткрылся.
— Ты что? — мягко спросил он.
Лучше не надо, — сказала я, гораздо громче, чем ожидала. — А то я тебе язык откушу.
— Что-что?
В изумлении он расхохотался.
Боже, неужели у меня сдвиг по фазе? Может, Колин не так уж неправ в отношении меня? Может, Джо нанес мне урон гораздо больший, чем этот шрам над глазом? Теперь не время рассуждать на эту тему. Резко дернув подбородком, я попыталась переключить внимание с себя на сюжет:
— Я обнаружила ее! — Как мне теперь помнится, я вроде бы прорыдала эти слова, но не уверена. — Она в ванной. С перерезанными венами. Там кровь везде.
И только после того, как он помог мне встать и малость пообнимал меня, чтоб привести в чувство, мы с ним увидели, что на полу под нами лежит длинный черный водоотталкивающий плащ.
Глава двадцатая
Ранним утром оказавшись наконец дома, я позвонила Оливии, чтоб сообщить ей приятную весть. Она еще не вполне проснулась, но действие снотворного уже кончалось, и звонок сумела расслышать. Отреагировала вяло, впрочем, я думаю, что тут сказать было особенно нечего.
Однако ребятам из лаборатории еще пришлось какое-то время потрудиться, прежде чем окончательно снять с нее подозрение. Такой уж у Ролингса стиль, сволочиться до последнего. Вы представить себе не можете, как он всполошился, увидев в машине рядом с Грантом свежеиспеченного партнера. Ролингс вздрючил меня за то, что я там все трогала, хоть и в перчатках. Но к тому времени я уже пришла в себя и отреагировала достойно, как и подобает женщине. В конце концов, мы оба понимали, что для окончательного исхода дела это принципиального значения не имеет. Так оно и вышло.
Через тридцать шесть часов был готов отчет, который констатировал, что экспертизой ни в машине, ни в квартире Оливии улик не найдено, зато фрагменты внутренних тканей ее мужа обнаружены повсюду в доме у Белинды Бейлиол: на одежде, в душе, на плаще, не говоря уже о красноречивых пятнах на обивке ее автомобиля. И — что, возможно, даже существенней — ее отпечатки оказались повсюду в кабинете Мориса.
По данным криминалистов, ее смерть наступила в то самое утро примерно в три часа, после того, как за два часа до этого она приняла несколько таблеток нембутала, что и помогло ей отключиться. Телефонная компания показала, что Белинда в тот вечер звонила Марчанту в клинику и что разговор длился пять минут, а сосед, прогуливавший собаку, сообщил, что видел, как ее автомобиль примерно в 11:10 вечера отъехал от дома. При обследовании трупа Белинды на предплечьях обнаружены синяки, что указывало на возможность борьбы.
Обследование автомобиля положило конец сомнениям. У престарелого швейцара зрение оказалось как у кошки (а у Гранта хитрость как у лисы). Швейцар не просто видел, как высокая женщина в дождевике выходила из здания примерно в 12:30 ночи, но, выбежав следом, углядел и то, на каком транспорте она газанула в темноту. Было слишком темно, машина унеслась слишком быстро, целиком номер ему рассмотреть не удалось (хотя швейцару показалось, что там присутствовала буква «Y»), однако в прошлом он работал автомехаником и потому уверенно сказал, что это был новенький «форд-фиеста». Небольшой, популярный у женщин автомобиль. Идеальное средство передвижения по городу для шефини оздоровительного центра. Это и дало повод полицейским, заподозрившим Оливию Марчант, возгордиться своей прозорливостью, особенно когда они обнаружили, что в номере ее «фиесты» тоже присутствует буква «Y».
Что и говорить, Ролингс был настолько убежден, что они нашли преступника, что его уже мало интересовала отработка в отношении Оливии другой версии, и он сдался, только когда экспертиза выдала иные результаты. И именно Грант в ту ночь забрал домой досье из «Замка Дин», именно Грант заинтересовался личностью Белинды Бейлиол настолько, что позвонил ей на службу. Конечно же, мистер Азиакис подобного звонка ждал. И не только поведал ему про внешнее преображение Белинды и про то, что с понедельника она в казино не появлялась, но также, под нажимом Гранта, признался, что Белинда последние полгода регулярно приезжала на работу на «форде-фиесте».
После этого не составило труда, используя каналы полиции, подобрать адрес к номеру телефона и связаться с агентством по найму жилья. Дом был сдан в аренду, при этом за полгода было уплачено вперед. Договор был заключен в ноябре, в том самом месяце, когда Морис дал Белинде отставку, и в том же месяце, по дальнейшему совпадению, Белинда Бейлиол приобрела почти новый «форд-фиесту», получив при регистрации номер с буквой «Y»… И все это на доходы крупье? Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что кто-то Белинде крупно помог. Но было ли это вознаграждение или результат шантажа? Так или иначе, но, судя по состоянию ее текущего банковского счета, Белинда нуждалась в деньгах. Ибо забил тревогу не только банк, но и агентство по найму жилья. Оно уже направило Белинде письмо, грозя выселить ее, если за очередной месяц не будет заплачено. Полицейские обнаружили его в глубине ящика письменного стола в ее кабинете. Стоит ли говорить о том, что нигде — ни в доме, ни в машине, ни в ее сумочке не оказалось ни билета, ни какого иного свидетельства о намерениях Белинды отправиться в Мексику.
Ну а снотворное? Оно было выписано одним врачом, к которому она обратилась месяца полтора тому назад с жалобой на нервозное состояние и бессонницу. Когда он стал расспрашивать подробнее, Белинда сослалась на личные проблемы. Заподозрив сердечные дела, он прописал ей всего десять таблеток, на всякий случай. Должно быть, она пользовалась ими весьма экономно.
Теперь все фрагменты сошлись в одно целое, я сопоставила их со своими фантазиями, рождавшимися в машине на скорости. Очень схоже. За исключением, возможно, одного — того, что Белинда все свои драгоценные сбережения пожертвовала на вредительство. Трудно понять подобную расточительность, впрочем, вероятно, она считала, что ради такого и денег не жалко. К тому же, если учесть кругленькую сумму, полученную ею полгода тому назад, возможно, она рассчитала верно. Во всяком случае, продемонстрировала Марчантам, что с ней шутки плохи. Но, наверно, здорово струсила, когда, откуда ни возьмись, подкатила я с вопросами. Может, она решила, что он или, что еще хуже, они оба наслали меня на нее. Короче, у Белинды мало оставалось времени на размышления. Когда ей позвонил Марчант, она уже была наверняка в полной боевой готовности. Я представила Белинду рядом с гардеробом, как подбирает нужную одежду, разглядывает себя в зеркало в ванной, как накладывает макияж на прелестное обновленное лицо, чтоб предстать в неотразимом виде перед старым любовником. Она уже и до того отчаянно старалась доказать, что вполне ему под стать. Благообразный дом. Знакомый автомобиль. Возможно, Белинда пыталась уподобиться Оливии, чтоб Марчант перестал замечать разницу. Только у нее не было возрастных колец, как на шее у соперницы. Да и тех питоньих колец, которыми та накрепко оплела душу Мориса.
Но что-то не вытанцовывалось. Глубокой ночью мы снова пришли в ту самую приемную. Только не осталось никого, кто мог бы рассказать, что тут произошло. Молчание смерти. Что может с ним сравниться? В отчете патологоанатома говорилось, что женщина, убившая Мориса, вероятно, была либо очень сильна, либо очень озлоблена. Первый же удар пробил артерию. Кровь фонтаном брызнула на роскошный кремовый свитер. Возможно, Морис сказал, что больше денег не даст, и она пришла в бешенство.
Я вспомнила Джо, вспомнила себя, когда накатила ярость, стоило лишь нажать нужную кнопку. Ярость яростью. Но так исколоть ножом… Должно быть, она слишком сильно его любила, чтобы так сильно ненавидеть. Я это сказала Гранту, когда мы с ним вместе сидели в машине, поджидая полицейскую машину.
— Не знаю, Ханна, — пожал Грант плечами. — Ты не представляешь, сколько я перевидал трупов. Непостижимо, что человек способен сотворить над другим человеком, а после даже не вспомнить, как это
