знает как: насадит катушки на плоские стержни так, что только он сам сможет их снимать. Он говорил, что постоянно думает об усовершенствовании своих ящичков, это требует кропотливой работы. И вообще без труда не вынешь и рыбки из пруда, обобщал он с умным видом. Вокруг автомобиля собралось человек двадцать, и Барнер старался говорить погромче, чтобы дать всем возможность прослушать его объяснения.
Сюзанне было достаточно поглядеть на эту машину и послушать Барнера, чтобы у нее отпали последние сомнения. Увы, ей опять не повезло. Единственное, что оставалось, это попытаться всучить ему брильянт. Все мысли Сюзанны вновь устремились к Жозефу.
После кино Барнер предложил Сюзанне поехать потанцевать на знаменитый дансинг с бассейном в окрестностях города. Он хорошо знал дорогу туда; очевидно, всякий раз попадая в город, он действовал по определенной программе, предпринимая очередную попытку с девушкой из гостиницы «Централь».
Зеленое здание дансинга помещалось в глубине рощи. Бумажные фонарики, раскачивающиеся на высоких деревьях, заливали все вокруг ярким светом. Перед фасадом дансинга находилась главная его достопримечательность — знаменитый бассейн. Под него приспособили просторную каменистую впадину, запрудив протекавший по ней ручеек. Вода, заполнившая впадину и постоянно обновлявшаяся слабым донным течением, славилась своей чистотой. Свет трех подвешенных над бассейном прожекторов проникал до самого дна, остававшегося таким, каким его сотворила природа: сквозь заросли водорослей проглядывали оранжевые и фиолетовые пятна гальки, похожие на фантастические подводные цветы. Взгляд легко различал на дне мельчайшие камешки: вода была прозрачна, как стекло. К свету прожекторов добавлялся свет бумажных фонариков: разноцветные, невесомые, они парили в зеленом небе рощи. На больших подстриженных лужайках вокруг бассейна стояли зеленые кабинки раздевалок. Иногда дверь одной из них распахивалась и появлялись нагой мужчина или обнаженная женщина: белизна тела казалась такой ослепительной, что вся роща с ее светлыми тенями словно вдруг погружалась во мрак. Купальщик бегом пересекал лужайку и бросался в бассейн, взметая к небу фонтан блестящих брызг. Когда вода успокаивалась, было видно, как тело купальщика скользит в глубине, голубоватое, как молочная струя. Внезапно смолкала музыка и гас свет — на время купания. Самые отважные погружались на дно, отдаваясь плавным конвульсиям подводного плавания, и блуждали в лесу водорослей, тревожа их торжественный сон. И наконец тело устремлялось на поверхность в веселом вихре воздушных пузырьков.
Облокотившись на перила балконов, мужчины и женщины молча наслаждались зрелищем. Хотя подобные купания были разрешены официально, немногие отваживались выставить себя таким образом напоказ. Как только купальщик исчезал в кабине, вновь вспыхивали огни, и начинал играть оркестр.
— Развлечение для миллионеров, — сказал Барнер.
Сюзанна села напротив него. Рядом с ними за столиками и на танцевальной площадке находились самые великие вампиры колонии — рисовые и резиновые короли, банкиры, ростовщики.
— Я не пью, — сказал Барнер, — но, может, вы хотите выпить рюмочку?
— Да, я бы выпила рюмку коньяку.
Меньше всего она стремилась понравиться ему и все же заставила себя улыбнуться. Наверно, ей бы хотелось оказаться здесь с кем-нибудь другим, кому не обязательно было бы даже улыбаться. Сейчас, когда Жозеф их бросил, а мать так хотела умереть, потребность в ком-то рядом она ощущала особенно остро.
— Ваша матушка больна? — спросил Барнер, просто чтобы что-то спросить.
— Она скучает по моему брату, — отвечала Сюзанна, — и потому чувствует себя больной.
Сюзанна думала, что Кармен обо всем рассказала Барнеру.
— Мы не знаем, где он, видимо, он встретил какую-нибудь женщину.
— Как! — возмутился Барнер, — это не причина. Я бы никогда не бросил мать. Правда, моя мать — святая женщина.
У Сюзанны мороз пробежал по коже от такого заявления.
— А моя не святая, — сказала она. — На месте брата я поступила бы точно так же. — Сюзанна спохватилась: как раз удачный момент. — Если вы считаете, что она святая, вы должны так к ней и относиться.
— Так и относиться? — удивился Барнер. — А я так и отношусь. Я с чистым сердцем могу сказать, что я никогда ничем не обидел мать.
— Вы должны сделать ей один раз хороший подарок и успокоиться.
— Ничего не понимаю, — в полном удивлении отвечал Барнер. — Почему успокоиться?
— Ну, если вы подарите ей красивое кольцо, больше уже ничего дарить не понадобится.
— Кольцо? Почему кольцо?
— Ну, к примеру.
— Моя мать не любит украшений, она скромная женщина, — заявил Барнер. — Каждый год я покупаю ей небольшой участок земли на юге, у англичан, это доставляет ей огромное удовольствие.
— Я бы предпочла брильянты, — сказала Сюзанна. — А что такое ваши земли? Сплошь одно дерьмо…
— О! О! — воскликнул Барнер. — Как вы выражаетесь?
— Как все люди, — отрезала Сюзанна. — Я хочу танцевать.
Барнер пригласил ее танцевать. Он танцевал в высшей степени корректно. Сюзанна была намного ниже его ростом, и ее глаза находились приблизительно на уровне его губ.
— Ничего нет на свете прекраснее и ужаснее француженок! — приступил он к делу, продолжая танцевать.
И хотя губы его находились на уровне глаз и волос Сюзанны, он ни разу к ним не прикоснулся.
— Если жениться на молоденькой француженке, она может стать тебе самой преданной спутницей, самой верной помощницей, — продолжал он.
Через неделю он уезжал на два года и очень торопился. Больше всего ему хотелось найти девушку лет восемнадцати, к которой еще не притронулся ни один мужчина: он считал себя человеком, свободным от предрассудков, и не невинность сама по себе его привлекала (это товар ненадежный, говаривал он), просто по опыту он знал, что вот такие неопытные легче и быстрее поддаются воспитанию.
— Всю свою жизнь я искал девушку из Франции. Это мой идеал. Прекрасный возраст — восемнадцать. Стоит только немного потрудиться, и получишь прелестную безделушку.
К чертовой матери все ваши безделушки, сказал бы Жозеф, в гробу я видал невинных девиц.
— Мне больше по душе Кармен, — сообщила Сюзанна.
— О! — ахнул Барнер.
Несомненно, он попытался переспать с Кармен, но даже она на него не польстилась. Однако Сюзанне все же подсунула.
— Нет, я предпочитаю Кармен.
— Что вы такое говорите? — возмутился Барнер. — На такой женщине, как Кармен, не женится никто.
Он рассмеялся в умилении от такой наивности.
— Все зависит от человека, — сказала Сюзанна, — может, кто-то и женится.
В машине, когда они подъезжали к гостинице, Барнер сказал то, что, вероятно, уже не раз говорил «подходящим вариантам»:
— Хотите стать той юной девушкой, которую я так давно ищу?
— Поговорите об этом с моей матерью, — сказала Сюзанна, — но предупреждаю вас я все же больше похожа на Кармен.
Тем не менее они договорились, что на следующий день после обеда Барнер встретится с матерью.
— Фабрика наделила меня большими полномочиями, в своей области я человек известный, — говорил Барнер.
Мать смотрела на него без особого любопытства.
— Вам повезло, — наконец сказала она, — не каждый может похвастаться таким положением. Так, значит, вы продаете нитки?
