Теперь камера фиксирует самый центр усеянного одуванчиками, маргаритками и фиалками луга. В импровизированном саду установлена садовая мебель из пластмассы под металл. В объектив попадают разложенные на столешнице предметы: пепельница, зажигалка, пачка сигарет, согласно требованиям закона украшенная рентгеновским снимком изъеденного раком легкого. Сначала Табачная компания предложила снабдить осужденного особой пачкой, не несущей никакого мрачного намека. Но антитабачные ассоциации воспротивились такой поблажке преступнику.
«Что-то происходит около тюрьмы… Алло, Джек, вы меня слышите?»
Пока продолжается закадровый диалог, камера снимает цветущий луг.
«— Да, Миша, я прекрасно слышу вас. Я нахожусь у входа в тюрьму. Ворота только что открылись, и с минуты на минуту ожидается появление фургона, который доставит заключенного к месту исполнения приговора… я имею в виду приговора, разрешающего ему выкурить последнюю сигарету.
— Интересное уточнение — расстояние от тюрьмы до луга, обустроенного Табачной компанией, составляет примерно километр.
— Точнее, один километр триста метров. Миша, фургон наконец выезжает из ворот тюрьмы!»
Теперь камера сосредоточилась на пенитенциарном центре. Тюремный фургон сопровождают две бронированные машины на случай, если это дело государственной важности привлечет внимание какой- нибудь террористической группки. Затем изображение перехватывают камеры, расположенные при входе на луг. Фургон замедляет ход и останавливается перед заграждением. Миша продолжает объяснения:
«Одним из спорных пунктов в деле Джонсона является деликатный вопрос, этичен ли прямой репортаж о последних минутах жизни человека. Напомним, что сам приговоренный дал свое согласие через адвоката Марен Патаки. Съемкам могли воспротивиться тюремные власти. Антитабачные ассоциации, со своей стороны, сожалеют о том, что судебное решение активизировало рекламу сигарет — незаконную, между прочим, рекламу…»
Из бронемашин выскочили вооруженные люди и выстроились вокруг все еще закрытого фургона.
«…Судебное решение действительно сыграло на руку Табачной компании, поскольку некоторые адвокаты заявляют, что по закону пенитенциарное учреждение для осуществления казни курильщика должно нанимать служащих по субподрядному договору. За свое посредничество компания по производству сигарет потребовала права транслировать мероприятие, но обязалась воздержаться от любых рекламных акций в поддержку своей марки. В знак уважения к мнениям зрителей президент Табачной компании призывает их лишь к размышлению. Но вот, Джек, я вижу, охранник открывает фургон. Сейчас мы увидим самого осужденного, загадочного Дезире Джонсона…»
На последней фразе Миша повысил голос, словно конферансье, объявляющий начало концерта. Джонсон выходит из фургона. Телезрителям дают возможность подробно рассмотреть его оранжевый тюремный комбинезон, широкие плечи, дреды, зеленые глаза. Джонсон застывает перед камерой. Его спокойное лицо лучится довольством. Он больше не выглядит ошеломленным. Позируя перед публикой, он победно вскидывает скованные руки. Он так рад получить желаемое, что, похоже, совсем не боится неумолимо приближающегося часа казни.
«Мы бы хотели взять у осужденного интервью, узнать его впечатления и мнение об организации мероприятия, о выборе луга… К сожалению, власти по вполне понятным причинам запретили нам приближаться к Джонсону. Ведь этот человек далеко не святой. Он признан виновным в убийстве полицейского, отца троих детей. Жертве было сорок три года. Сегодня для Джонсона настал момент расплаты».
Двое охранников проводят смертника к месту курения. Третий охранник снимает с него наручники. Джонсон трясет руками. Со странной улыбкой на губах идет он к центру луга. Комментатор недоумевает:
«— Этот чудной убийца на протяжении всего процесса отрицал свою вину, но неустанно повторял: „Если бы я должен был кого-то убить, именно такого типа я бы и выбрал!“ Понятно, что суд приговорил его к высшей мере, которая, напоминаю, официально отменена на территории Евросоюза, но применяется в некоторых государствах и в некоторых случаях, таких как убийство сотрудника правоохранительных органов… Поэтому мы без жалости, но с волнением смотрим, как Дезире Джонсон направляется к столу, где ждет его последняя сигарета. Необычное зрелище, правда, Джек?
— Да, ведь этот бунтарь проживает на наших глазах последние минуты своей жизни. И проживает их со свойственным всем курильщикам самоубийственным легкомыслием!
— Согласен, Джек, сложившаяся ситуация весьма драматична и парадоксальна. Можно понять, что на пороге смерти человек хочет выкурить сигарету, но интерес общественности к его делу не должен вызывать всплеска голосов в защиту курения!
— Лично я счастлив, что семь лет назад бросил курить. Но сегодня нас прежде всего интересует беспрецедентный судебный случай: человек, добившийся официального разрешения на исполнение своего последнего желания и наконец получивший доступ к вожделенной сигарете».
Меж тем Джонсон сделал несколько шагов по траве. Вдруг лицо его озарилось радостью, он застыл в неподвижности. Камеры, расположенные по углам луга то под одним, то под другим углом, снимали ярко- оранжевый силуэт. Вот он склоняется к земле. Становится на колени и ласково поглаживает лепестки маргаритки. А потом осторожно срывает цветок. Затем он тянется за фиалкой и начинает составлять букет. Ведущие обомлели. За кадром раздаются восклицания:
— Обалдеть!
— Что он делает?
— Вроде что-то ищет…
— Да нет, цветы собирает!
На фоне луга с ползающим Джонсоном появляется голова Миши. От волнения ведущий забыл о необходимости соблюдать беспристрастность:
«— Мы являемся свидетелями фантастического события. За несколько минут до казни человек, обвиняемый в убийстве полицейского, собирает полевые цветы! Что это значит?
— Да уж, Миша. Те, кто считал Джонсона чудовищем, такого не ожидали…
— Вот он поднимается и идет к столу. Посмотрите, в его руках букет цветов…
— Последний взгляд на эту землю перед вечной разлукой? Полагаю, теперь он закурит.
— Какое нелепое сочетание! Токсические смолы сигареты и свежесть полевых цветов. Думаю, зрители заинтригованы поведением Джонсона».
Приговоренный стоит у стола. Он сдвигает сигареты и пепельницу на самый край и высыпает на белую пластмассовую столешницу ворох маргариток, одуванчиков и фиалок. Что он намерен делать? Внезапно изображение исчезает; другая камера принимает эстафету и показывает охранника в антитабачной маске. За кадром раздается голос Миши:
«— Невероятно, Джек, происходит нечто невообразимое…
— Рассказывайте, Миша! У нас пропала картинка. Наверное, режиссер немного растерялся.
— Неудивительно, ведь приговоренный к смерти Дезире Джонсон пытается передать нам послание.
— Послание?»
Наконец камера возвращается к склонившемуся над столом Джонсону. Зрители видят его только со спины, но Миша благодаря камерам наблюдения может точно описать действия осужденного:
«— Мне кажется, он выкладывает буквы из цветов; он словно хочет нам что-то сказать…
— Это было бы головокружительной сенсацией, Миша. Как вы знаете, Джонсон не имеет права на публичные высказывания во время исполнения своего последнего желания! Иначе трансляция будет прекращена.
— Джонсон действительно идет на риск. Поэтому режиссер временно и прервал съемку. Но судебные власти позволили продолжить передачу. Я думаю, что Джонсон хочет воспользоваться случаем и заявить о своей невиновности… Можно уже прочитать слова… Постойте… Это… это… невероятно!»
Джонсон наконец распрямляет могучую спину и растроганно улыбается в объектив. Потом он отходит в сторону, и все видят выложенную цветами на белом столе короткую надпись; всего лишь три слова, обращенные к миллионам телезрителей:
