когда она там, под водой, потеряла сознание, на пленку не попал. Хоть в чем-то повезло.
Перед обедом Лидка пошла бродить по поселку. Раньше она избегала таких прогулок, очень уж безысходные пейзажи открывались вокруг, очень уж страшным казалось разрушенное, навсегда покинутое жилье. Но сегодня стиснула зубы и пошла.
От Рассморта мало что осталось. Здесь побывал апокалипсис, и такой свирепый, будто ему кем-то велено было оказаться последним.
Груды битого, поросшего травой кирпича.
Пустая могила молодого летчика. Гнездо ласточек, прилепившееся под облупленным хвостом геликоптера.
Маленький клен, проросший из чьего-то выбитого окна.
Засыпанный песком колодец.
Отлично сохранившаяся кованая ограда. Железные стебли, цветы, даже, кажется, птицы. Калитка ведет в никуда.
Дорожный знак, предлагающий ехать только прямо. Оригинально, учитывая, что кругом пустырь. Столб изогнут дугой, чудом сохранившаяся стрелка указывает вниз. В землю.
Божья кара.
Лидка вспомнила проповедника, когда-то приходившего в лицей. Все, все погрязли во грехе, и кто знает, смилуется ли Он на этот раз и откроет ли Спасительные Врата, чтобы дать человечеству еще один шанс…
Она сунула руки в карманы узеньких шортов, когда-то бывших полноценными джинсами. Карманы были мелкими, ладонь не помещалась даже наполовину.
…Виталий долго смотрел на нее, не говоря ни слова. Лидка не отводила глаз. И только когда гэошник мягко спросил: «Ты действительно хочешь быть ученым?» – только тогда она покраснела так, что багровый след от маски слился, наверное, с кожей.
– Да, я хочу быть ученым! – сказала она с вызовом. – А ученый не должен пренебрегать гипотезами. Какими бы дурацкими они ни казались на первый взгляд.
– Это не гипотеза. – Виталий сочувственно улыбнулся. – Это так… фантазии. Кстати, ты действительно веришь в Бога? Или просто притягиваешь за уши?
Лидка молчала. На футболке у гэошника улыбалась желтая мышка.
– Божественная природа Ворот, – сказал Виталий с кривой усмешкой, – запрещенный для ученого прием. Этого мы не можем понять – ага, боженька постарался… так?
– Я не говорю «божественная», – пробормотала Лидка. – Но… Неужели так трудно проверить? Поднять архивы… За последние несколько циклов… столетий. Чем этот Рассморт… выделяется чем-то или нет? Было здесь что-то или нет?
– Было, – глухо сказал Виталий. Она была так растеряна и зла на него, что не сразу расслышала, вернее, не сразу поверила собственным ушам.
– Было, – повторил Виталий, глядя на белые буруны, превратившие море в подобие каракулевой папахи. – Два цикла назад, ты проходила это в курсе общей истории… здесь, в братской, гм, стране существовало исключительно нездоровое общественное устройство. Идиотский, уродливый тоталитаризм. Знаешь такое слово?
Лидка проглотила насмешку.
– Так вот… в тех условиях всячески поощрялось осведомительство. В том числе бытовое, на всех уровнях. Вплоть до доносов мужа на жену. Я видел здесь такие выдающиеся бумаги… – Он осекся. Устало улыбнулся, потом стер улыбку, будто ластиком. Посмотрел Лидке в глаза.
– Вы отрабатывали эту мою версию, – сказала Лидка шепотом. – Вы смотрели документы относительно Рассморта. Вы ТОЖЕ об этом подумали.
Виталий помедлил и кивнул:
– Не совсем так, как ты предполагаешь. Я действительно смотрел архивы… Все. Все данные по всем апокалипсисам, уж какие были. Относительно эпидемий. Неурожаев. Падежей скота. Сейсмических аномалий… И не только я. Мы искали… другую причину. Кроме той, что лежит на поверхности. Кроме разлома земной коры, смещения Ворот и затопления их морем. Мы просто так искали, для очистки совести.
– Нашли?
Виталий погладил мышку на своей футболке. На самом деле ему хотелось, наверное, помассировать грудь.
– Не знаю. Может быть, и нашли… Ничего такого, чтобы кричать «о!» и бежать к начальству за премией, а к человечеству – за бронзовым памятником. Но… Рассмортцы оказались патологически склонны к доносительству. На тысячу семьсот человек тогдашнего населения – две тысячи доносов.
– Сколько? – спросила Лидка, переводя дыхание.
– Две тысячи. За полтора года. При том, что люди были едва грамотны, ловили себе рыбу и делить им было в общем-то нечего. «Сасед такой-то сказал, что уж харашо бы этат вождь скарее сдох». – «Саседка такая-то говорила, что скарее бы эта власть перекинулась». – «Свекор сказал…» – «Невестка сказала…» – «Дед подтирался листовкой с изображением вождя…» и так далее. Не могу сказать, делались ли какие-то выводы… и кого арестовали по этим доносам, но вот сохранили их тогдашние службы – полностью. И в соседних поселках, которые отличались от Рассморта только по названию, пачки «документов» были не в два, не в три – в десять раз тоньше…
Виталий увлекся. Лидка подумала, что у себя в ГО он ведет, наверное, какие-нибудь курсы молодого бойца. Хороший рассказчик. Яркий.
