Развияр прижал к груди книгу и в темноте выбрался из комнаты. Снаружи стояла ночь, высокие окна едва-едва освещались светом не то луны, не то далеких фонарей. Полотнища паутины, хранящей книги от влаги, казались черными, и только у потолка в самом углу отсвечивали зеленым фосфоресцирующие гроздья – глаза пауков Ча.
Развияр попятился. В этот момент впереди за стеллажами, где-то у входа в хранилище, мелькнул огонек. Развияр задержал дыхание. Он не мог бы объяснить, почему таится, почему волосы у него на голове стоят дыбом. Может быть, ему приснился кошмар, в котором кого-то убили. Может быть, кошмар еще длится. А может быть, убийство случилось наяву.
Снова послышались тяжелые шаги. Затрещала паутина. Кто-то негромко выругался – резким, высоким голосом. Не библиотекарь.
– Тут должны быть еще комнаты, – сказал другой голос, сорванный.
– Шуу! Паутина…
– Вчера утром сюда вошел человек, переписчик, и он не вышел. Ищи его, Кру.
Загорелся яркий свет – две или три больших свечи, связанные вместе. Сквозь полупрозрачные сети Развияр увидел две тени – силуэты с мечами в руках. Наточенная сталь рассекла паутину, Развияр едва успел отступить за стеллаж.
Он был безоружен. Оба клинка остались у Шлопа.
– Ищи его, Кру. Скорее.
Ругаясь и обрывая серые полотнища, тонкоголосый Кру прошел в нескольких шагах от Развияра. Обнаружил дверь в комнату переписчиков.
– Гляди-ка! Здесь сумка, вещи… Он не ушел!
– Не ушел, – с глубоким удовлетворением произнес сорванный голос. – Он здесь, да. Никуда не денется.
В этот момент Развияр успокоился. Двое искали его, чтобы убить, как только что убили – теперь он не сомневался – библиотекаря. Жизнь Развияра висела на волоске, но этот волосок держал он сам; в его власти было выжить – или погибнуть.
Он взвесил книгу в руках, примериваясь, как будет бить – и вдруг понял, что это не копия, над которой он трудился двое суток. В темноте, со сна, он схватил подлинник «Хроник зверуинов», и это было удачно, потому что подлинник тяжелее.
Мир сделался очень четким. Развияр видел каждую паутинку, каждую щербинку на деревянном полу, знал, где стоит фонарь и где притаился убийца. Он не стал ждать, пока его найдут, но прыгнул вперед и вложил в этот прыжок всю свою жажду жизни.
Сиплый человек выставил меч, прянул, как змея, метя Развияру в живот. Развияр отбил клинок тяжелой книгой, обернулся вокруг себя и кулаком почти попал сиплому в челюсть, но тот увернулся, и Развияр увидел кинжал. Слишком поздно увидел; он понял, что не успевает отбить удар. Он смотрел, как продвигается рука с зажатым в ней лезвием, как скользит к его горлу – и не успевал увернуться, потому что движение имеет свои законы. Развияр давно усвоил из уроков сотника Брана: ты можешь смотреть, как тебя убивают, и не отвести удар, потому что не вовремя замахнулся.
Лезвие пронеслось мимо, почти коснувшись горла. Обладатель сорванного голоса засипел, выпучил глаза и выронил кинжал. За его спиной в луже крови стоял на коленях библиотекарь.
Сиплоголосый дернулся и повалился, между его лопатками торчала стрела – будто писчее перо, испачканное красными чернилами. Почти сразу упал Золотой, уронив маленький, как игрушка, арбалет.
Тонкоголосый Кру выскочил из коридора между стеллажами, с разгону влип в серое полотнище, зарычал, вспарывая паутину клинком. Сверху грохнулся паук и сразу же взлетел обратно к потолку – добыча оказалась не по зубам. Кру вырывался, раскидывая ошметки сети; Развияр подхватил клинок, выпавший из руки мертвеца, и в первый раз убил – не волей огневухи, а собственной рукой.
Золотой лежал на боку, и его глаза из медовых становились бледно-желтыми, почти прозрачными.
– Что там было? Почему ты молчишь?
Шлоп волновался. Развияр пришел в гостиницу на рассвете, раньше оговоренного часа, и его поначалу не хотели пускать, потому что ночь в Фер – время беззакония. Развияр пришел с двумя чужими клинками, плохо оттертыми от крови, и книгой, завернутой в чей-то плащ. Он выдернул Шлопа из теплой постели и приказал трогаться – немедленно, сразу, как только откроют ворота.
Вглядевшись в его лицо, младший интендант оставил расспросы. Они вышли из города первыми, еще до того, как вернулись стражники градоначальника; Развияр так часто оглядывался, что Шлоп ударился в панику и пустился почти бегом. Они добрались до входа в тоннель, когда возница, хмурый и синий с перепоя, трогал с места сонных прилипал, а в триколке сидели, завернувшись в одеяла, тощий купец из Кипучки и его полная жена.
Увидев, как уходит триколка, Развияр переменился в лице и кинулся на перехват. Он выскочил на дорогу, ведущую в тоннель, прямо перед носом запряженных липучек, те остановились, влипнув лапами в камень, триколка наскочила на них сзади и чуть не перевернулась. Развияр, бледный, с красными глазами и пятнами крови на куртке, вытащил кошелек – все деньги, что выдал с собой властелин, все, что не успел растратить в кабаке младший интендант Шлоп – и кинул вознице.
Скандала не случилось. Купец и его жена послушно вылезли из триколки – они часто бывали в Фер и уважали право сильного, а возчик был, к тому же, доволен оплатой. Развияр, прижимая к груди сверток с книгой, сел в триколку, возчик крикнул на прилипал, а о младшем интенданте чуть не позабыли.
Повозка тронулась. Прилипалы набрали скорость, вскочили на стены, а запряженная справа – на потолок.
– Что там было? Почему ты молчишь, Шуу тебя раздери?!
– Я не знаю, – Развияр едва разлепил губы. – Я не понял.
– Ты поручение выполнил? Книгу переписал?
Развияр кивнул. Чем дальше позади оставалась библиотека с провисшими полотнищами паутины, с трупами в лужах крови – тем страшнее ему становилось.
Его копия, мастерская, точная, стоившая огромных усилий, осталась там. И Золотой, невесть почему изгнанный из Мирте, остался там – навсегда. Уходя из библиотеки, Развияр видел на пороге трупы громил- охранников, неприступная дверь была взломана; Развияр поразился, что уходит живым.
– Ты можешь сказать, что там было?
– Заткнись! – закричал Развияр, и возчик вздрогнул. – Не могу! Тебе я ничего не скажу, и радуйся!
Триколка неслась ровно, грохот колес метался в замкнутом пространстве, как пенная брага в тесной бутылке. Развияр, скорчившись, подтянул к себе колени и опустил голову на сверток с книгой.
Он взял плащ у Золотого. Ни капельки крови не попало на плотную теплую ткань – плащ висел на стене у входа. Развияр верил, что Золотой не возражал бы, ведь Развияр взял плащ не для себя, а для «Хроник зверуинов».
Он задремал под грохот триколки. Ему снилась богиня Воф, с гладкой шерстью на боках, с могучими когтистыми лапами и огромной голой грудью. У богини было лицо Джаль, она улыбалась и говорила на чужом языке. Развияр не мог понять ее, но знал точно: можно записать эти слова на чистый лист, прочитать сто раз и постичь смысл. А богиня Воф тем временем поворачивалась и уходила, горделиво вскинув гибкий хвост. Она ушла, а в следующее мгновение Развияр увидел хвост зверуина, висевший на шесте, облезлый и окоченевший, и закричал.
– …Сдурел?! Чего орешь?
По-прежнему ровно неслась триколка. По прежнему грохотали колеса. Развияр сидел, вцепившись в книгу.
– Развияр, – Шлоп впервые обратился к молодому стражнику по имени. – Парень… Да что с тобой?
В Кипучке они остановились на полчаса – поесть. Развияр по-прежнему не чувствовал голода, но от слабости подгибались колени. Денег не осталось, но в любом трактире здесь кормили в долг – это были земли властелина.
Шлоп страшно не хотел трогаться в путь немедленно. Младшему интенданту хотелось посидеть на берегу, опустив ноги в теплую воду, подремать в гамаке, забыть тревоги сегодняшнего утра – но Развияр не дал старику ни минуты передышки.
Они выступили. Книга помещалась за спиной Развияра, в сооруженном из плаща заплечном мешке. Он
