На пороге – хорошо одетый, подтянутый господин лет пятидесяти с лишним. Это Ноле Ренаду, которого когда-то задержали как выродка, во время рейда, а потом отпустили.
Рада с трудом скрывает разочарование.
РЕНАДУ. Добрый день. Госпожа Рада Гаал?
РАДА. Да.
РЕНАДУ (присматриваясь). Простите, вы кого-то ждали?
РАДА (глухо). Добрый день. Нет.
РЕНАДУ. Мне показалось… Ну что же, меня зовут Ноле Ренаду, я член магистратуры, домовладелец… Неделю назад я купил этот дом у вашего прежнего домовладельца, господина Попшу… Вы хорошо с ним знакомы?
РАДА. Нет. Не очень.
РЕНАДУ (улыбается). Ну вот. Теперь я ваш домовладелец и, как видите, знакомлюсь с жильцами… Дело делом, а человеческие отношения – прежде всего, так ведь?
РАДА (спохватываясь). Конечно. Пожалуйста, проходите…
Ренаду входит в крохотную комнату. С интересом оглядывается.
РЕНАДУ. Ваш брат на службе?
РАДА. Брат? Он… да. Его отправили… Он теперь на южной границе.
РЕНАДУ. Ого! Юг… И здесь, мне сказали, жил еще один молодой человек, сослуживец вашего брата…
РАДА (глухо). Да. Но он здесь больше не живет.
РЕНАДУ. Понимаю… Кажется, я не совсем вовремя.
РАДА (ставит на стол тарелку печенья). Что вы. Пожалуйста. Угощайтесь.
РЕНАДУ. Спасибо. Госпожа Гаал… Можно просто Рада?
Рада кивает.
РЕНАДУ. Дело вот в чем, Рада. Господин Попшу передал мне дела, и оказалось, что у вас большой долг за квартиру. (Выкладывает из портфеля бумаги, распечатки, счета.)
РАДА (заваривая чай, чуть не обливается кипятком). Да. У нас… Вы понимаете, у меня… Мне задерживают зарплату. Такое время… Но мне скоро все выплатят, и я заплачу за квартиру, честное слово.
РЕНАДУ. Не волнуйтесь. Я все понимаю. Брат на дальней границе, а этот молодой человек… вы расстались?
РАДА. Он на каторге. Его осудили за… короче говоря, его приговорили к пожизненной каторге.
Рада опускается на стул. Заварочный чайник вываливается у нее из рук. Она рыдает, не может остановиться, у нее истерика – конец света.
Ренаду секунду в замешательстве смотрит на нее. Не знает, что делать, – растерялся.
РЕНАДУ. Рада… Простите, я не хотел…
Наливает из графина воды.
РЕНАДУ. Выпейте… Вот как не вовремя… У меня и в мыслях нет требовать от вас деньги. Я подожду. Подожду, сколько надо. Пожалуйста, успокойтесь, сейчас такое время… всем нам нелегко… Я уже ухожу.
Быстро собирает бумаги, с сочувствием смотрит на Раду. Погладив ее по руке, выходит и закрывает за собой дверь.
Рада безутешно плачет. Вытаскивает из кармана большую пластмассовую пуговицу, гладит ее, держит в ладони. И плачет опять.
* * *Максим едет на танке. Местность вокруг изменилась – теперь она больше похожа на лесостепь, чем на джунгли.
Впереди показывается вторая застава. Максим снова забирается в отсек.
Два временных домика, невысокий искусственный холм, на нем – серый приземистый капонир. Над ним уже поднимаются первые секции башни. Вокруг стоят автокраны, валяются железные фермы. Копошатся люди в клетчатой одежде. У шоссе – деревянная вышка с часовым, пулемет на треноге. Под вышкой – еще солдаты, все курят.
Максим поддает газу и прячется в отсек совсем. Смотрит сквозь щель внешнего обзора.
Солдаты, все как один, глядят на танк. Один из них выходит на середину шоссе и поднимает руку, приказывая остановиться.
Максим сжимает губы и направляет танк прямо на него. Танк ревет, фигура человека на дороге приближается…
Это Гай – похудевший, осунувшийся, заросший щетиной, в мешковатом солдатском комбинезоне.
Максим теряется. Снимает ногу с газа, хватается за рычаг, машина замедляет ход…
Гай опускает руку и идет к танку. Начальственно стучит по броне.
ГАЙ. Эй! Кто такой?
Максим, притаившись в танке, вдруг широко улыбается.
ГАЙ (неуверенно). Есть там кто?
Гремят каблуки по броне. Открывается боковой люк, Гай просовывается в отсек. Максим хватает его за шиворот и рывком втаскивает внутрь.
Танк с ужасным ревом срывается с места.
Пулеметчик и автоматчики вскидывают оружие. По корме танка бьют и бьют пули, двигатель дымит… Гай, которого Максим прижал к полу, брыкается, каска съехала ему на лицо, он пытается высвободить автомат…
Танк врывается в лес. Пули по броне уже не стучат. Танк гонит вперед по свободному шоссе.
Гай наконец-то высвобождает автомат. Максим стягивает с него каску – оскаленное, яростное лицо, потом страх, растерянность…
Потом Гай узнает Максима.
ГАЙ. Массаракш.
Видно, как шевелятся его губы, но из-за рева двигателя ничего не слышно. Максим обнимает его.
Выбираются наверх, на башню.
ГАЙ (помятый и растерянный, оглядывается). Куда?! Зачем?!
МАКСИМ. На юг! Хватит с меня твоего гостеприимного отечества!
ГАЙ. Побег?!
МАКСИМ. Да!
ГАЙ. Ты с ума сошел! Тебе подарили жизнь!
МАКСИМ. Кто это мне подарил жизнь?! Жизнь моя! Принадлежит мне!
Впереди показывается ветроэлектростанция – дорога пролегает между двумя рядами ветряков на столбах. Лопасти кое-где погнулись, вертятся с отвратительным звуком, заглушают слова. Максим что-то говорит, жестикулируя, Гай становится все мрачнее и мрачнее.
ГАЙ (кричит). Я обязан тебя вернуть!
МАКСИМ. А я обязан тебя отсюда увезти!
ГАЙ. Ты совсем сдурел! На юге нас съедят… Массаракш, возвращаться тебе тоже нельзя, тебя расстреляют… Провались ты пропадом! Придурок! Псих!
МАКСИМ. Не ори! Я тебе все объясню.
ГАЙ. Не желаю ничего слушать. Останови машину! Идиот! Болван!
МАКСИМ. Ты сам болван! Ты – болван! Дай рассказать!
Гай пытается спрыгнуть с танка, Максим не дает. Они борются, но Максим сильнее. Он
