Девчонка бегала долго и, вернувшись, едва могла отдышаться; Игар заключил, что эта самая мельница не так-то уж и близко. Облизнув пересохшие от беготни губы, девчонка бодро доложила:
– Велели передать, что повитухи не надобно. Во-первых, платить никто не станет, потому как эта приблуда нищая. Во-вторых, она еще, наверное, и паршивая – хозяин ее выпер в сарай, на сено, и не надо было, говорит, вообще пускать. А теперь, говорит, вот доброту проявил расплачивайся, и на улицу не выкинешь, потому как она уже рожать взялась…
Тиар подняла голову:
– Рожать? Когда?
Девчонка пожала плечами:
– Не знаю… Стонет в сарае, а давно ли – я не спросила…
Тиар кивнула и поднялась:
– Спасибо… Игар, поедем.
– Куда? – спросил он беспомощно. – Мы же… Торопимся же…
Тиар так на него взглянула, что он прикусил язык.
Луна, еще только приступившая к своему обеду, возмутилась. Тиар хлопнула ее по крупу и что-то сердито сказала на ухо – понурившись, лошадь взялась за привычную работу. Игар лихорадочно пытался сообразить, чем грозит эта неожиданная проволочка – а Тиар уже разворачивала Луну хвостом к цели их путешествия.
Мельница стояла на отшибе – там, где кончалась единственная в селении улица. Чтобы добраться до нее, пришлось вернуться назад почти на полчаса пути; Игар изо всех сил старался скрыть раздражение. Если по дороге они станут выискивать всех возможных рожениц, то до цели доберутся лишь к весне…
Он хотел сказать об этом Тиар – но вовремя удержался. Хватило ума сообразить, что упреками дела не поправить, а вот напортить – можно…
Мельник удивился. Он ведь ясно сказал посланной девчонке, что повитухи не надо – платить-то кто будет?
Тиар выслушала его и кивнула:
– Я поняла. Где?..
– Она паршивая! – воскликнул удивленный мельник. – Точно паршивая, я и коросту на ней видел… На одну ночку пустил в сарай, пожалел беднягу – а она, глядь, рожать здесь собралась!
– Неслыханная наглость, – серьезно подтвердила Тиар. – Позвольте все же взглянуть на этот ваш сарай.
Мельник выпучил глаза:
– Да что вы, с ней, приблудной и паршивой, за бесплатно возиться будете?!
Тиар терпеливо вздохнула:
– Что ж… Я ведь не учу вас, как вам молоть муку, а вы не учите меня, как… Ну, в общем, ничему вы меня не научите. Где?
Жена мельника, четверо работников и служанка с интересом глазели на странную повитуху. Игар не знал, куда себя девать; ему хотелось догнать Тиар, рвануть за плечо и дать пощечину: время идет! Каждая секунда нелепого разговора, каждая минута, проведенная с приблудной роженицей, могут стоить потом Илазиной жизни…
Тиар уже шла к сараю, ведомая служанкой и парой собак. Сарай оказался добротным строением на отшибе, и внутри его было, на Игарово счастье, тихо. Он слишком хорошо помнил, как орала Тири, и не желал слышать этого еще раз.
– А ты кто? – спросил его один из работников, плечистый парень с красивыми глуповатыми глазами. – При ей?
– При ей, – отозвался Игар обреченно.
Тиар вышла из сарая. На лице ее лежала уже знакомая Игару сосредоточенность – перед этим доброжелательным и ледяным взглядом отступила не так давно скандальная старуха.
– Кто помогать возьмется? – спросила она негромко. – Кто-то из женщин, кто поможет?
Служанка потупилась. Мельникова жена нахмурила брови:
– Вы, госпожа, парши не боитесь, а я боюсь. И дети мои боятся…
Тиар быстро обернулась к ней:
– Сами ведь рожали? Как же?..
– Я рожала при муже, – отозвалась мельничиха сухо. – Не в парше и не в чужом сарае.
– Нет у нее парши, – Тиар обернулась к служанке. – Пойдешь?
– Не велю, – мрачно заявил хозяин. – Вот оно, добро-то… На одну ночь пустил только… Ни на кого из моих не рассчитывайте, госпожа где один запаршивеет, там и все в коросте. Не надо нам…
Тиар молчала, глядя ему в глаза. Мельник крякнул, отвернулся и ушел в дом, бросив с порога:
– Тоже еще… Вон, подмастерье у вас – его и берите…
– Игар, – Тиар уже вынимала из багажного сундука свой узелок с инструментами. – Беги в село, позови кого-нибудь… женщин. Объясни, что к чему… Нет, не бери Луну – она тебя не послушается! Бегом…
