Газеты завершили рассказ о филиппинке данными, полученными из Национального полицейского управления: в 1981 году якудза легально — по туристским визам — и нелегально — по подложным документам — ввезли в Японию 16447 женщин из азиатских стран и превратили их в проституток, в том числе 12 тысяч с Филиппин, 2300 — из Южной Кореи, 1700 — с Тайваня. Полиция арестовала и депортировала из Японии только 319 проституток. Чем был вызван подобный «либерализм» полиции, газеты не объяснили. В этом не было нужды. Каждому в Японии понятно: как и в случае с контрабандой наркотиков, прибыль гангстеров от торговли «живым товаром» достаточно велика, чтобы оплачивать полицейскую снисходительность.
Гангстеры на экране и гангстеры в жизни
Таоку хоронили дважды. Сначала в кругу представителей респектабельного общества. Во второй раз похороны устроили гангстеры. Ведь и бизнес Таоки делился таким же образом: на легальную и нелегальную половины.
На первых похоронах вместе с лидерами делового мира города Кобэ и района Кансай собрался цвет японской эстрады и кино: Хибари Мисора, Бунта Сугавара, Синтаро Кацу, Нидзико Киёкава. Фамилии, написанные на лентах к траурным венкам, могли украсить программки по меньшей мере сотни концертов. Певица Хибари Мисора, дольше других пользовавшаяся вниманием Таоки и больше, чем кто-либо из деятелей японской эстрады, способствовавшая обогащению гангстера, произнесла от имени артистов прочувственную панихидную речь.
Связи Хибари Мисора с якудза не ограничивались выплатой синдикату «Ямагути гуми» дани. Брат Мисоры принял от Таоки ритуальную чашечку сакэ, что означало его вступление в синдикат. К тому времени, когда братец возымел желание петь дуэтом с сестрой в концерте, в его послужном списке значились два ареста — за подпольные азартные игры и ношение огнестрельного оружия без разрешения. Возмущенная общественность добилась запрещения Мисоре выступать в течение года. Певица очень обиделась и заклеймила власти: «Абсолютно антидемократично не разрешать брату, даже если он якудза, появляться, где ему угодно. — Мисора явно смешивала публичную концертную эстраду с бандитским притоном. — Человеческие права моего брата попраны!» — трагично возвестила миру певица. Поэтому вознесение Мисорой до божественных высот заслуг Кадзуо Таоки, как самого преданного друга искусств, можно было считать искренним.
Вероятно, и Бунта Сугавара горевал по-настоящему. Билеты на его концерты частенько распространяли гангстеры из «Ямагути гуми». В Осаке они продали однажды все 1300 билетов на концерт Сугавары, выручив 3 миллиона иен, из которых 2 миллиона забрали себе. Газеты написали об «аншлаге» — Сугаваре как раз нужна была реклама, а не деньги. Артиста не встревожило, что на концерт пришли лишь 700 слушателей. Это означало: якудза силой навязывали билеты главным образом хозяевам осакских баров и ресторанов, зависимым от гангстеров.
Не исключено, что горевал о смерти Таоки и киноактер Кэн Такакура, воплотивший в десятках фильмов образ якудза — этакого задумчивого убийцы, неизменно переживавшего за судьбу человеческих моральных ценностей, вонзая меч или номе в тела жертв. Однажды полиция попыталась воспрепятствовать выходу на экран фильма, особенно восторженно воспевавшего преступное подполье. Главную роль исполнял в фильме Такакура. Актер забеспокоился, не пропадет ли напрасно его труд. «Не волнуйся, — сказал ему Таока. — Будь уверен, мы выпустим фильм. Слишком много денег в него вложено. Да и какие законы мы нарушаем?» Продюсером фильма был сын Таоки — Мицуру. Деньги на съемки отвалил сам Таока. Фильм, разумеется, вышел.
Прослезились по Таоке, наверное, Хаппо Цукитэй, Мэдака Икэно и Нобуо Муротани, артисты разговорного жанра. Гангстерам нравилось слушать их на своих праздничных приемах и вечеринках за не слишком затейливый юмор, а актерам нравилось выступать у гангстеров — они платили слишком высокий гонорар.
Но испытывали ли к боссу гангстерского синдиката такие же чувства все артисты?
Киноактер Кодзи Цурута дебютировал в фильме «Якудза и его стая», который привел Таоку в восхищение. Особенно растрогал гангстера главный герой картины, сыгранный Цурутой. Время для знакомства со своим кумиром Таока выбрал, когда к ногам босса уже склонились одна за другой многие банды. В дорогом двубортном костюме с жилетом и в фетровой шляпе явился Таока на киностудию в сопровождении телохранителей, которым босс строго-настрого наказал не садиться в присутствии дам и не плевать в павильонах на пол. Соприкосновение с возвышенным искусством несколько будоражило Таоку.
Босса встретил менеджер Цуруты — Рэнкити Канэмацу. То ли менеджер еще не проникся сознанием, сколь могуществен Таока, то ли мысли его были поглощены предстоявшими съемками, только приветствовал он гангстера без подобающего уважения. А услышав предложение Таоки принять участие в концертах, организуемых синдикатом «Ямагути гуми», безразличным тоном сказал:
— Ну что вы! График Цуруты заполнен на год вперед. — И в знак того, что считает разговор законченным, встал, холодно бросив: — Честь имею.
Таока с места не двинулся. Долгим внимательным взглядом посмотрел на менеджера. Канэмацу и теперь ничего не понял. А будь он посообразительней, то догадался бы: Таоке очень нужно общество Цуруты — кумира нации. Отблеск славы актера, падавший на гангстера, должен был, по мысли Таоки, облагородить в глазах людей и облик самого босса. Сколачивание империи приближалось к завершению, и Таока беспокоился о реноме великодушного, смелого и верного традициям отцов ее главы. Именно такими великодушными, смелыми, чтящими традиции играл Цурута гангстеров.
Кроме того, ценный «груз» в лице Цуруты — «грузом» якудза именуют и девушек, вербуемых в проститутки, и артистов, которых знает вся страна, — принес бы новые доходы синдикату. Менеджер Канэмацу расстроил планы Таоки. Этого босс не прощал.
Холодным январским вечером в маленькую гостиницу «Бидзэнъя», где обычно останавливались приезжавшие на гастроли в Осаку артисты, вошли четверо мужчин.
— Господин Цурута вернулся? — вежливо поклонившись хозяйке, спросил один из них.
— Нет, — ответила хозяйка. — Концерты господина Цуруты не заканчиваются так рано.
— Спасибо! Мы придем приветствовать господина Цуруту попозже, — сказал мужчина.
Когда Цурута подъехал к гостинице, девушки-поклонницы крикливой стаей окружили его, требуя автографы. Появились прежние четверо.
— Господин Цурута всем даст автографы. Я помогу вам, девочки, — пообещал поклонницам мужчина с татуировкой на переносице и под глазами. — Идемте к нему, идемте!
С восторженными возгласами толпа ввалилась в гостиницу и поднялась в номер Цуруты. Вдруг мужчины вытолкали девушек из комнаты и бутылками из-под виски, которые оказались на столе в номере, камнями, принесенными с собой, принялись избивать актера. Обливаясь кровью, Цурута рухнул на пол. Четверо, расшвыряв в коридоре визжавших от ужаса, в голос рыдавших поклонниц, вышли из гостиницы, сели в машину, дверцы которой были предусмотрительно распахнуты, и укатили. Человек с татуировкой на лице был Кэнъити Ямамото, которого прочили в наследники босса «Ямагути гуми».
Врачи спасли жизнь Цуруты. Когда актер смог подняться с постели, он тут же отправился к Таоке. Стоя на коленях перед Таокой, беспрестанно складываясь в поклонах, Цурута попросил босса о покровительстве. Актер был прощен. И скоро снова появился на экране. И опять в фильмах о якудза. Фильмы финансировал Таока. Они приносили ему прибыль и создавали гангстерам — помните документ Национального полицейского управления об организованной преступности? — «образы робин гудов, которые связаны друг с другом узами преданности и которые стремятся не только не наносить ущерб невиновным, но и активно помогать им».
Что чувствовали, что думали на похоронах Таоки артисты с судьбой, похожей на участь Цуруты? Никто не даст ответ. Таока умер. Но власть якудза над японской эстрадой и над кино сохранилась.
Незадолго до смерти Таоки журналисты поинтересовались у босса, как он, редко покидавший дом, умудрялся руководить множеством промышленных и торговых фирм и одновременно влиять на эстраду, на
