истории только и говорит весь Лондон. Правда, в том виде, как ее представил сам Мондли. А дело, видите ли, вот в чет. Этот распутник Кэмден, у которого явно не хватало чего-то в голове, отдал фамильные бриллианты своей любовнице, а старый Мондли боится, что леди Кэмден взяла их себе.
– Именно так думает весь город.
– Оттого, что так сказал Мондли. Леди Кэмден слишком молода и неопытна, чтобы твердо стоять на своем и приводить доказательства обратного. Она нашла любовные письма в личных вещах Кэмдена, когда перебирала их после его гибели. Этот глупый осел крутил любовь с какой-то девицей по имени Рита и забыл спрятать эти ее записки. Само собой разумеется, что отдал бриллианты этой проститутке. Я уверен, что он надеялся приехать домой и вернуть ожерелье, но тут его настигла пуля на Пиренейском полуострове и вот, пожалуйста, результат – такой скандал.
– А леди Кэмден не рассказывала лорду Мондли об этом?
– Она не хочет, чтобы родители знали, каким негодяем был их сын. Правда, Кейн рассказал об этом Мондли, когда тот стал угрожать леди Кэмден. Но сейчас уже Мондли в это не поверил. Возможно, если бы леди Кэмден пришла к нему с этими письмами сразу же, все сложилось бы иначе, но, понимаете, она и понятия не имела о том, что бриллианты пропали, поэтому какой смысл было расстраивать его родителей? А сейчас Мондли не хочет слышать ни единого слова против Кэмдена.
Дивэйн внимательно слушал, потом сказал: 'Ни для кого не секрет, что Кэмден заводил любовные романы, даже после женитьбы. Кажется, я припоминаю эту самую миссис Ритчи.'
– Нет, видимо, это не она. Ту женщину звали Рита. Во всяком случае, она так подписывала любовные письма. Я пытался что-нибудь узнать о ней, но Вы же знаете, как трудно разобраться в этой распутной компании.
– И все же, если то, о чем Вы мне рассказали – правда, – сказал Дивэйн задумчиво, – я думаю, мы сможем узнать – кто эта женщина. Похоже, что она все еще держит эту побрякушку у себя. Едва ли она станет продавать известную фамильную драгоценность, во всяком случае, она не сможет ее продать ни одному знаменитому ювелиру в городе.
– Нет, конечно. Да и в воровской притон она его тоже, видимо, не понесет. Я был там. Именно туда я и отправлялся в тот вечер, когда мы встретились.
– Вы хотели попытаться вернуть бриллианты леди Кэмден?
– Нет, я хотел вернуть их лорду Мондли! – ответил он, нахмурившись. – Простая и неопытная, леди Кэмден не способна иметь дело с таким пронырой, как Мондли.
– Едва ли ее можно назвать неопытной…
– Да нет же, поверьте мне, что это так, – твердо сказал мистер Ирвин. – Она никогда не имела кавалеров до встречи с Кэмденом. Он привез ее в Лондон совсем еще чистой и наивной девушкой из самых глубин Суррея. Она безумно влюбилась в него. Конечно, она была совершенно разбита, когда его убили, и до тех пор, пока не узнала, что у него были другие женщины, она была ему так же верна, как если бы он был жив. И только после того, как узнала всю правду, она стала так отчаянно забавляться, словно хотела отомстить ему. Но это все невинные забавы, Дивэйн, такие невинные, как кокетство начинающей девушки. Но поскольку она уже вдова, некоторые злые языки и стали сплетничать. И что самое страшное – в городе есть негодяи, которые захотят воспользоваться женщиной, попавшей в такое положение.
Дивэйн молча потягивал вино, но он почувствовал себя неловко, услышав, что его называют негодяем.
– И кто станет ее защищать, – продолжал мистер Ирвин, – мистер Кейн – еще один неопытный и наивный человек, тем более уже после всего случавшегося. Да он не будет знать, как поступить с какой- нибудь проституткой, бросившей носовой платок на его пути. Он подберет его, вернет ей и пойдет дальше.
– А что из себя представляет этот мистер Кейн и какие у них отношения?
– Он ей друг и сосед из Суррея. В некотором роде брат. Леди Кэмден и его младшая сестра были закадычными подругами. Сейчас, кажется, Кейн уже сыт по горло всем этим делом. Я разговаривал с ним сегодня утром. Он надеется уговорить Франческу уехать в деревню.
– В таком случае, он не является ее поклонником?
– Нет, он скорее всего женится на какой-нибудь дочери епископа, если, конечно, найдет такую отчаянную, которая согласится выйти за него замуж.
– Хм…Если леди Кэмден уедет из города с этой грозовой тучей, висящей над ее головой – она никогда не сможет вернуться вновь.
– А она действительно уедет. Старый Мондли вышвыривает ее из своего дома и урезает из ее приданого стоимость ожерелья. Это оставляет ей слишком мало средств, чтобы жить в Лондоне, даже если бы она этого захотела.
– А Вы что, давний друг леди Кэмден? – спросил Дивэйн, чтобы удостовериться в том, что этот человек знает, о чем говорит.
– Нет, я недавно познакомился с ней, но я знаком с Селби Кейном черт знает сколько лет. Мы вместе учились в Гарроу и Оксфорде. Соль земли. Ему и в голову не могло придти говорить мне неправду, даже при всем желании. Кроме того, Вам стоит лишь пять минут поговорить с Френ – леди Кэмден – чтобы понять, что у нее еще молоко на губах не обсохло.
Дивэйн вдруг отчетливо вспомнил цыпленка, подошедшего к их столу в пивном баре и как Франческа заулыбалась, глядя на него. Она говорила о воспитании и продолжала рассказывать о своем доме. В тот день он был уверен, что все, о чем она говорила – правда. 'Но что же можно сделать?' – пробормотал он больше себе под нос, чем своему собеседнику.
– Мондли уже что-то предпринимает, не так ли? Он нанял адвоката и обвинил ее в краже.
– Я имею в виду – что можно сделать, чтобы вернуть ожерелье?
– Я сделал все возможное, но столкнулся с каменной стеной, Дивэйн. Ожерелье где-то надежно спрятано или разбито на отдельные бриллианты и каждый камень продан отдельно.
Дивэйн вдруг принял какое-то решение и неожиданно поднялся.
