– Каждый день я благодарю Бога за то, что Дэнни, по-прежнему, со мной.
По ее щеке прокатилась слеза. Заметив это, Билли нахмурилась.
– Что вы имеете ввиду?
– Четыре месяца назад я чуть не совершила ужасную ошибку.
Анна вытерла слезу, но за ней покатилась другая. Билли повернулась на бок и приподнялась на постели.
– Какую ошибку?
– Я чуть не бросила своего ребенка. – Анна посмотрела в окно и всхлипнула. – Вернее, чуть не отдала…
Билли молчала, не зная, что сказать.
– … Дела пошли так плохо. Никто не платил. Мы каждый день были голодны. Я решила отдать Дэнни в какую-нибудь хорошую семью, чтобы спасти его…
Билли положила ладонь на руку Анны.
– … И я нашла такую семью. Договорилась, что мальчик будет помогать им по хозяйству. А они будут кормить и одевать его. Но когда мы с Дэнни подошли к дверям этого дома, я поняла, что не смогу расстаться со своим малышом. Мы столько времени прожили вместе. Переносили голод и холод. Но мы были вдвоем.
– Ох, Анна…
Анна взглянула на Билли мокрыми от слез глазами и сжала ее руку.
– Теперь я и Дэнни благодарим Бога за то, что он послал нам вас.
Билли усмехнулась.
– Не говорите так. А то я тоже заплачу. Женщины посмотрели в глаза друг другу и улыбнулись.
Крэг стоял у дверей в комнату Билли. Он хотел войти и спросить, когда та собирается завтракать. Но случайно подслушал разговор Билли с Анной.
Ролинз прислонился к стене коридора и вспомнил тот день, когда его мать положила ладонь сына в руку незнакомого мужчины. Крэгу тогда было восемь лет от роду.
А что было до этого? В памяти Ролинза всплывали многочисленные бордели, по которым он путешествовал вместе с матерью. Люди указывали на Крэга пальцем и говорили, что не хотят его здесь видеть.
И снова ему вспомнилась рука незнакомца. Твердая, безжалостная, больно бьющая рука. Мать Крэга часто говорила, что публичный дом – не место для ребенка. Говорила, что будет скучать по Крэгу. Верила ли она, что его ждет хорошая жизнь, когда отдавала мальчика грубому фермеру в его большую семью? Наверное, нет.
Но откуда Крэг мог знать, о чем думала его мать в то время? Она очень скоро умерла. Крэгу некому было пожаловаться, что с ним обращались хуже, чем с мулами фермера. Что в этой семье все, от мала до велика, напоминали ему о его незаконном появлении на свет. И когда Крэгу исполнилось двенадцать лет, он убежал из этого дома, и с тех пор был сам себе хозяином.
Ролинз сжал кулаки. Неужели все эти годы он был не прав, когда осуждал мать за то, что она бросила его? И неужели, она действительно желала ему добра, когда отрекалась от него? Или слова матери были ложью, и она никогда… не любила Крэга?
Ролинз отошел от двери и медленно побрел по ступенькам вниз.
Билли была очень разочарована. После долгих споров с Пэл она отвоевала право спуститься вниз. Но Крэга в салоне не было. Несмотря на то, что уже приближался полдень, Ролинз так и не проведал ее.
Войдя на кухню, Билли обнаружила там Лаки, растянувшегося на раскладушке.
– Добрый день, мисс Билли, – слабо проговорил он. – Завтрак давно вас дожидается.
– Привет, Лаки. Как вы себя чувствуете? Билли села за стол и приступила к своему завтраку.
– Немного лучше. Вы, я вижу, тоже поправились.
– Мне очень жаль, что все так произошло. Лаки слегка приподнял голову.
– Что вы имеете ввиду?
– Мистер Ролинз…
Билли запнулась. Ей хотелось спросить, не приходил ли он в салон. Но Билли решила вначале ответить на вопрос Лаки.
– Он думает, что пуля предназначалась для меня.
– Да, мистер Ролинз говорил мне об этом. Значит, Лаки уже видел Крэга. Его видели все, кроме Билли.
– Я тоже думаю, что это моя вина. Лаки усмехнулся:
– Ну и женщины! Готовы казнить себя за то, к чему не имеют никакого отношения.
– Простите?
Что он сказал? Что Билли не виновата? Конечно, виновата. Она споткнулась, и Лаки хотел удержать ее. Словно вспышка молнии осенила ее разум. Господи, она была бы сейчас мертва! Или лежала бы на раскладушке вместо Лаки.
