устало обошла дом, отдавая последние распоряжения по его уборке, и увидела Верига с горящим от возмущения лицом.
– Что случилось? – наконец нетерпеливо спросила она, упершись руками в бока.
– Можно поговорить с вами наедине, госпожа? – спросил он, произнося последнее слово, как богохульство.
Не говоря ни слова, Ларвия махнула рукой в сторону прихожей. Он вошел следом, закрыв за собою дверь.
– Я слышал, что вы говорили с этой женщиной обо мне, – сразу же выпалил он.
– Какой?
– С толстой, в голубом капюшоне.
– То, что она сказала, не имеет к тебе никакого отношения.
– Неужели вы испытываете чувство превосходства, когда обсуждаете меня, словно какую-то особую породу собак? – гневно спросил он. – Галлы непокорны, греки смиренны. Мы люди, госпожа Сеяна, а не охотничьи псы!
– Вы – рабы, – ответила Ларвия. – И помни об этом.
– Понимаю. Сейчас вы снова скажете, что можете приказать меня выпороть? Может, принести хлыст?
– К твоему сведению, сегодня вечером я спасла тебя от гораздо худшего, чем порка. Если бы желала тебе плохого, могла бы отдать этому центуриону Деметру – он испытывал огромное желание отомстить тебе за своего друга.
Вериг снова взглянул на нее, лицо его стало каменным.
– Видел его, – коротко ответил он.
– И это все, чем намерен отблагодарить?
– Любой на моем месте сделал бы все возможное, чтобы избежать плена. Его друг был убит во время моего побега.
– Он относится к этому несколько иначе.
– Так было на самом деле.
– Он схватил бы тебя в присутствии всех гостей, если бы мне не удалось остановить его.
– Не нуждаюсь в защите женщины, – коротко ответил Вериг.
– Я заступалась не за тебя, – возмутилась Ларвия. – Мой дед заплатил приличную сумму денег. Мне не хочется, чтобы они пропали.
Вериг уставился на нее, все у него внутри кипело, но он не произнес ни слова.
Ларвия встретила его гневный взгляд, и ей стало не по себе: она всегда так волнуется, разговаривая с ним, – это пугало ее.
– Зачем обращать внимание на то, что говорит эта Кампания? – раздраженно спросила она. – Всем известна ее бесконечная болтливость.
– Вы уделили ей много внимания.
– Просто беседовала.
– Вы соглашались с ней!
Ларвия удивленно смотрела на него.
– И кивали головой, – гневно добавил он.
– Пыталась избавиться от нее! Хотелось побыстрее отправить ее домой. Даже, если бы она заявила, что у нее на голове корона и она – богиня, я бы тоже кивала головой!
Вериг снова внимательно посмотрел на нее и ничего не ответил.
– И зачем мне разговаривать с тобой? – громко спросила себя Ларвия. – Зачем всегда спорить? – она закрыла глаза, затем снова открыла. – Иду спать. Нестор скажет, что нужно делать.
Он сразу же повернулся, чтобы уйти, но по какой-то непонятной причине Ларвия остановила его в дверях.
– Вериг, скажи, почему тебя так разозлил мой разговор с Порцией? – ее голос обрел прежнюю тональность. – Пора бы уже привыкнуть к тому, как римляне относятся к рабам.
Он медленно обернулся и посмотрел ей в глаза.
– Меня волнуют не римляне, а вы.
– Я римская женщина. Вериг отвел взгляд.
– Хочу, чтобы вы видели во мне человека, – тихо ответил он.
Ларвия молча смотрела па него, сердце учащенно забилось.
– И еще мужчину, – еще тише добавил он, выходя из комнаты.
У нее перехватило горло, протянув руку, успела ухватиться за полку рядом с ней – загремели терракотовые горшки и кувшины; беспомощно протерла глаза: неужели заразилась от сестры, став такой излишне эмоциональной? Как и Юлия, готова заплакать в любую минуту; закинув голову назад, еле
