снимать.
– Не надо было снимать раньше времени. Я буду чувствовать себя виноватой, если кость срастется неправильно. Кахнаваки не должен был втягивать вас в эту историю.
– Он ловкий парень. С другой стороны, он так умело наложил лубок, когда я сломал ногу… Перелом оказался гораздо сложнее, чем показалось на первый взгляд. С Кахнаваки тоже все гораздо сложнее, чем, кажется на первый взгляд. Помни это, Шеннон.
Сняв длинную кожаную куртку, Джон аккуратно повесил ее на столбик кровати, и принялся расшнуровывать высокие мокасины.
Шеннон смотрела на него широко раскрытыми глазами, изумленная происходящими с ним переменами. Широкая грудь, стройный торс, длинные мускулистые ноги. Раньше он казался огромным. Теперь – высоким и широкоплечим. Стоило ему снять грубую куртку из дубленых оленьих кож, как все ее впечатление о нем полностью изменилось. Одетый только в тонкую хлопчатобумажную рубашку и штаны, он казался менее свирепым и грубым.
Джон смущенно улыбнулся, прочитав эти мысли у Шеннон на лице.
– Какое-то время ты будешь гостьей в моем доме. Тебе нужно привыкнуть к тому, что здесь у джентльменов нет модной атласной одежды для досуга.
– Замечательно! – Шеннон вспыхнула. – Сейчас вы выглядите не так… устрашающе!
– Ты должна быть польщена, – поддел ее Джон. – Ради тебя я искупался в ледяной реке.
– Благодарю. Я тоже люблю купаться.
– По мне, ты и так очень хорошо пахнешь, чем-то свежим…а волосы пахнут сосной.
– Когда это вы?.. О! Когда переносили меня на кровать! – Глаза Шеннон гневно сверкнули. – Никогда больше не делайте этого.
– Чего не делать? Переносить на кровать или нюхать?
– Никогда не прикасайтесь ко мне, или…, – нерешительно помолчав, она выпалила: – Я пожалуюсь Кахнаваки. Если вы правы, и он заинтересовался мной, ему не понравится ваше развязное поведение.
– Ты пожалуешься ему? Потрясающе! Ты что, вдруг научилась разговаривать на их языке? – Он подошел к Шеннон вплотную и гневно предупредил: – Не угрожай мне, мисс Шеннон, в моем собственном доме. Я не потерплю этого!
Шеннон стояла на своем, уверенная, что уловила в его глазах огонек беспокойства. Ее угроза попала в цель. Она точно рассчитала, хотя Джон и не подал вида.
– Даже в этом случае держитесь от меня подальше. Спасибо за гостеприимство… но не давайте воли рукам. Тогда мы спокойно доживем до завтра.
– Вот как? Ты решила переночевать у меня? – ехидно спросил Джон. – Я польщен. Придется тебя накормить…
– Пока вас не было, я съела яблоко.
– Несомненно, – подтвердил он. – В наших краях полно яблок в апреле.
– Я принесла его с собой.
– Все равно, реальное яблоко или воображаемое, для обеда его недостаточно. Согласна?
– Вы говорили, что у вас есть хлеб.
– Да, кукурузный. В этот раз получился очень вкусный. Завтра попрошу молока у саскуэханноков…. Все-таки ты под их покровительством… Мы сварим фасоль. Ну как?
– Мне нравится, мистер Катлер.
– Вот и прекрасно. Иди к столу. – Джон выставил две медные тарелки, миску с тушеным кроликом и каравай кукурузного хлеба. – Ешь. И расскажи мне, что ты вспомнила о своем прошлом.
– Вы не поверите в то, что я расскажу, – Шеннон с удовольствием понюхала ароматный хлеб. – Вы сами испекли его, Джон?
– Конечно. Где ты родилась?
– Я уже говорила вам: в тридцати пяти милях отсюда. Вопрос в том, – язвительно заметила Шеннон, – когда я родилась.
– На вид, пожалуй, восемнадцать-девятнадцать лет назад.
– Мне двадцать два года, – она расстроилась, что ее принимают за слишком юную особу. Потом вспомнила, что в XVII веке восемнадцатилетние девушки уже считались взрослыми женщинами. Многие уже были замужем и имели детей. – Какой сейчас год, Джон?
– 1656-й.
– 1656? – Шеннон вспомнила рассказ смотрителя заповедника о саскуэханноках и тяжело вздохнула. Если память ей не изменяет, до полного искоренения этого гордого красивого народа оставалось девять лет. Возможно, Кахнаваки был тем вождем, о котором упоминалось в «Девственном лесу». Ясно понимая, что ждет саскуэханноков, Шеннон все же завидовала им. Им посчастливилось провести последние дни жизни в райском уголке. Она не будет думать об их близкой гибели. И за девять лет можно прожить целую жизнь…
– Нечего волноваться, – уговаривал ее Джон Катлер. – Я слыхивал о таком раньше. Ты потеряла память, но это же не смертельно. Или ты сама вспомнишь, или мы найдем твоих родственников, и они помогут восстановить в памяти твое прошлое. – Джон смотрел ей прямо в глаза. – Помнишь, я говорил, что сумасшествие придает тебе очарование?
– Нет у меня амнезии! – Шеннон нравились его глаза. Они украшали заросшее бородой лицо Джона.
