тени каменной стены, окружающей соседский садик. Кто-то остановился всего в двух ярдах от нее, так близко, что Сара могла слышать позвякивание ключей или монет в кармане. Девушка затаила дыхание и стала наблюдать за двумя незнакомцами, внимательно разглядывавшими дом американца. На одном была широкополая шляпа и длинный свободно свисающий плащ. На другом – белая рубашка, заправленная в широкие белые бриджи, и хуарачи на ногах. Последний явно нервничал и поглядывал вниз по улице.
Наконец они снова заговорили вполголоса, так, что Сара не все улавливала. Беседа шла попеременно то на английском, то на португальском.
– Ты уверен, что это то самое место? – спросил тот, что был выше ростом. – Ты видел, как американец приходил сюда?
– Только сегодня вечером. Я был на пристани, когда заметил его. По чистой случайности, дружище. Так уж повезло. Сказать по правде, повезло, так повезло, ничего не скажешь.
– Будь осторожен. Нам нельзя вызывать никаких подозрений. В Гвиане его очень уважают.
– Да, я слышал. Эти полоумные туземцы верят, что он бото.
Незнакомцы рассмеялись, затем тот, что повыше, чиркнул спичкой и прикурил. Пламя на мгновение осветило его смуглое лицо с густыми черными усами. Через щеку у него шел извилистый морщинистый шрам.
Он задул спичку и бросил ее на землю.
– О, я буду очень рад снова повидать нашего друга. А как ты, Диего?
– Конечно, и я уверен, американец тоже будет рад встретить нас. Когда ты предполагаешь навестить его?
– Всему свое время, а пока мы дадим ему насладиться успехом, которым он сейчас пользуется.
Человек со шрамом вынул сигару изо рта и погладил шрам кончиком пальца. Затем оба мужчины пошли вверх по улице и вскоре слились с темнотой…
Сара оставалась в кустах, пока не удостоверилась, что они ушли. Только тогда она отважилась войти в садик американца, решив выбросить из головы странную беседу, которую ей только что/ довелось услышать. В конце концов к ней она не имеет никакого отношения.
Из незакрытого окна хибары виднелся желтый огонек. Намек на сигарный дым плыл по саду и дразнил ноздри. Громкий женский смех заставил Сару вздрогнуть, и она застыла на месте.
Дверь открылась. Сара отпрянула в убежище за фиговым деревом. Там она замерла и даже затаила дыхание. Каскад душистых криперов слегка коснулся ее лица и плеч, но она едва ли это заметила. Глаза ее были прикованы к появившейся в дверном проеме паре.
Темнокожая женщина была вероятнее всего кабокло – то есть португало-индейского происхождения – или же мулаткой. Но кем бы она ни была, она была потрясающе красива. Иссиня-черные волосы густыми волнами спадали до самых бедер, смуглая кожа сияла, губы были полными, а глаза большими, с коричневыми зрачками, как бразильские орехи.
Но внимание Сары было приковано к мужчине. Он был на полголовы выше своей компаньонки и мощно сложен. Его рубашка была раскрыта до груди и свободно висела от плеч до узких бедер. Тело его было влажным от пота. Густые, черные как вороново крыло, волосы на голове и груди, поблескивали в свете лампы.
У Сары захватило дыхание, когда она поняла: это и есть американец. Это – Морган Кейн!
Он поймал голову женщины рукой и чуть откинул ее назад за подбородок. Свободная рука крепко сжала ей ягодицы через поношенную ткань хлопкового платья. Целуя женщину, Кейн интимно прижимался к ее бедрам. Рот его жадно слился с ее губами, а язык проскользнул в глубь ее рта. Женщина ногтями вцепилась ему в спину и прошлась рукой по ширинке его бриджей. Мужчина чуть отстранился, захватил ее руку и втянул любовницу назад в дом.
Застывшая на месте с колотящимся сердцем Сара слышала их смех, сопровождаемый неразборчивым бормотанием, заставлявшим ее лицо пылать от знания того, что происходит за этими тонкими стенами. Конечно, девушка не была настолько ограждена от действительности, чтобы не знать, откуда берутся дети. Что шокировало ее больше всего, так это факт, что простое лицезрение этого любовного зрелища пробуждало в ней нечто, что будоражило и разогревало ее, но одновременно и пугало. Саре казалось, что она может лишиться сознания. Ей припомнились обрывки беседы индейцев о бото, мифологическом обольстителе, но она отбросила их, отказываясь признавать такие глупые предрассудки.
Что теперь? Если она убежит домой, то никогда уже не отважится вернуться.
Снова открылась дверь, и женщина вышла наружу. Она опустила юбку на длинные и гибкие, цвета кофе с молоком бедра. Американец заполнил дверной проем. Пальцы его застегивали ширинку.
– Доброй ночи, – проговорила женщина хрипловатым голосом.
Американец не ответил. Он лениво прислонился к дверному косяку. Женщина с грацией призрака растаяла в темноте.
Сара дрожала.
Она вцепилась в изломанный ствол фигового дерева и смотрела на Кейна. Американец был совсем не таким, как она ожидала. Очевидно, Сара привыкла сравнивать каждого со своим отцом или Норманом. Этот американец был темным, языческим и пугающим. Кожа у него была как золоченая бронза, лишь чуть светлее, чем у живущих в Джорджтауне индейцев. Лицо худое, с варварской красотой. Густые черные брови изгибались над глубоко посаженными глазами. А эти глаза!
Даже с этого расстояния Сара могла разглядеть их цвет, серебристый и холодный как мачете, которым, как утверждали, он так хорошо воспользовался, выбираясь из Жапуры. Эти быстрые, как ртуть, глаза смотрели так, словно могли резать сталь, а тело было твердым и гибким, как у животного. Да… Теперь Сара могла поверить любым слухам о его происхождении. Этот человек был таким же диким, как создания дождливого леса… и столь же опасным. Девушка могла представить, как легко он отказался от предложения ее отца. Боже правый, отныне Сара верила, что женщины подобные той, что только что оставила его объятия, вполне могут попадать в сети мифических любовников. Если бы Сара была попроворнее, она забыла бы про свое глупое намерение и удрала бы домой. Но сейчас как будто камень повесили ей на шею.
