обратный путь верхом.
Когда они приближались к гостинице, сэр Исаак принялся утверждать, что чувствует себя великолепно и просто нуждается в отдыхе. Сару его слова не убедили. Она попросила Аннелиз приготовить для него немного успокаивающей поташной воды. Дала ему подробные наставления, как ей пользоваться. И заставила его дать обещание, что он не станет вставать с постели, по крайней мере, еще один денек.
Выполнив свой долг, она выскользнула из гостиницы и торопливо зашагала по направлению к дому. Сказать, что она бросилась бегом, было бы не совсем верно. Но любой, кто попался бы ей навстречу, наверняка увидел бы молодую женщину, которая спешит куда-то со всех ног. Ее спешка не имела абсолютно никакого отношения к Фолкнеру и высказанному им намерению, поговорить о событиях предыдущей ночи. Ровным счетом никакого отношения. Или, по крайней мере, она так убеждала себя, торопясь мимо выбеленных домиков под соломенными крышами, которые жались друг к другу среди каменных кругов Эйвбери.
Поодаль от дороги стояла церковь. Ее внушительный шпиль одиноко вздымался над деревьями. Церковь и домик священника соединялись с дорогой неширокой тропинкой. По ней сейчас неспешно двигалась худощавая, одетая в черное фигура. Заметив Сару, священник, а это был, конечно же, он, тотчас прибавил шагу и заговорил издали:
— Мистрис Сара Хаксли, какая приятная встреча. Я наслышан от миссис Дамас, что в последнее время у вас много хлопот.
Сара улыбнулась вымученно и устало. Ей не хотелось грубо разговаривать с преподобным Эдвардсом. И в то же время не было ни малейшего желания выслушивать очередную продолжительную лекцию по поводу того, что, собственно, означает тот или иной стих из Писания. И какое отношение они имеют к их ежедневным трудам. Вдобавок, она не собиралась отвечать на вопросы о ее теперешних занятиях.
— Я только что оставила сэра Исаака в гостинице, чтобы он немного передохнул, — выпалила она. — Утром мы поднимались на Сильбери. Боюсь, что он немного переусердствовал и утомился. По правде сказать, я тоже устала. Поэтому, если вы будете так добры…
— Может, стоит навестить его, как вы думаете? — вытянутое лицо священника сморщилось от озабоченности и сострадания. — Находясь здесь, вдали от своих родных, он, возможно, нуждается в душевной поддержке.
Как ни велико было желание Сары поскорее расстаться с заботливым, но, все-таки, чересчур усердным священником, ей вовсе не хотелось, чтобы сэр Исаак пал его очередной жертвой.
— По-моему, будет лучше, если его на время оставят в покое. А если он, действительно, почувствует необходимость, то, несомненно, сам разыщет вас.
— Что ж, по-моему, возможно и так, — отозвался Эдвардс с явной неохотой. Он был трудолюбивым молодым человеком. Мысль о том, что вверенные ему души, могут оказаться представлены самим себе, тревожила его. Кстати, это не слишком беспокоило доктора Джеффри Гольбейна, его предшественника. Доктор производил впечатление человека несколько непригодного для того рода занятий, которые были уготованы ему судьбой. Он уже удалился от дел и влачил скромное существование, доживая последние годы во флигеле. А его накидка покоилась на плечах его более энергичного коллеги.
— Кстати, как поживает доктор Гольбейн? — поинтересовалась Сара. Она не видела доктора уже довольно длительное время и, действительно, беспокоилась о состоянии его здоровья.
— Боюсь, что неважно, — ответил Эдвардс, нахмурившись. — Большую часть времени он проводит, отгородившись от мира. И это несмотря на все мои тщетные усилия вытащить его на свет Божий. — На несколько более бодрой ноте он добавил: — Скажите мне, вам не повстречался джентльмен из Лондона, который прибыл сюда вчера?
Повстречался. Заключил в объятия. Осыпал поцелуями. Обратил в бегство.
— Мимоходом, — ответила она.
— Верны ли слухи о том, что он прибыл сюда расследовать смерть двух цыган?
— Да, было сказано что-то в этом роде.
— Подумать только, приехать сюда из самого Лондона. Интересно, что по этому поводу думает констебль Даггин?
— Понятия не имею, но вы могли бы у него спросить сами. А теперь я, действительно, должна…
— Этот джентльмен, как его имя?
— Сэр Уильям Деверо.
— Кажется, мне так и сказали. Надеюсь, вы догадываетесь, что это очень важная персона? Говорят, будто он правая рука самого Мальборо. Вряд ли он тащился сюда из-за каких-то цыган. Должно быть, он приехал из-за сэра Исаака?
— Вполне возможно. А теперь прошу…
— Не подскажете ли вы мне, где можно найти этого Деверо? Я бы желал засвидетельствовать ему почтение.
— В гостинице, — ответила Сара не слишком учтиво. В душе у нее шевельнулось чувство злорадства. Пусть теперь Фолкнер поломает голову, как избавиться от назойливого священника. Сие занятие наверняка лишит его возможности нагрянуть вслед за ней.
— Я видела его там минут десять назад. И если вы поторопитесь…
— Да-да, обязательно. Благодарю вас, милая леди. Я как-нибудь днями навещу вас. Уверяю. Нам надо переговорить о новой крыше и органе — он просто в чудовищном состоянии. И еще, да, мне только что пришло в голову, что нам необходимо организовать для дам кружок шитья. Льщу себя надеждой, что вы захотите его возглавить. Но в данный момент… — он быстро глянул в сторону гостиницы, в явной нерешительности.
— Если я не ошибаюсь, сэр Уильям говорил, что не собирается здесь долго задерживаться, — нажала на священника Сара.
— О, милочка, в таком случае я, действительно, должен с вами раскланяться. До встречи, мистрис, — то и дело спотыкаясь от чрезмерной спешки, преподобный Эдварде припустил в деревню.
Сара облегченно вздохнула. Она, конечно же, сделает взнос на ремонт крыши и органа. Что касается белошвейного кружка, то преподобный ни за какие коврижки не увлечет ее своей идеей.
Солнце за ее спиной уже начало склоняться к закату. Она добралась до дома, прошла через ворота. Из распахнутой кухонной двери слышались приглушенные звуки. Миссис Дамас давала указания горничной. Звякала посуда. Сара беззвучно проскользнула мимо по вымощенной каменными плитами дорожке. И оказалась в милом ее сердцу садике. В саду царила тишина, если не считать пения птиц и шелеста листьев в кронах высоких тополей, выстроившихся, словно вторая линия обороны, вплотную к стене. Присев на каменную скамью, она задумалась. Аккуратные клумбы были разделены гравийными дорожками. Планировка и растущие здесь травы, наводили на мысль, что на месте, где нынче возвышается дом, находилась средневековая усадьба.
Но были здесь и другие меты, еще более древние. Таинственные знаки и рисунки, высеченные на камнях фундамента и отличные от тех, что виднелись выше. Это были древние символы, которые, время от времени, появлялись на ее рисунках. Даже скамья, на которой она сидела, покоилась на грубо отесанных подставках. Каждая представляла собой миниатюрную копию каменных часовых, застывших вокруг Эйвбери., Если внимательно вглядеться в них, то острый глаз, наверняка, различит на поверхности рисунок оленьих рогов. Точно таких, какие выкопал на вершине холма сэр Исаак.
Сара закрыла глаза и попыталась отбросить эти мысли. Умиротворение, которое охватывало ее здесь, неожиданно изменилось. Ее терзали неуверенность и нарастающий страх. Через клумбы и дорожки легли длинные косые тени. Вскоре погаснет день. И снова придет темная ночь.
У нее перехватило дыхание. Она с силой сжала пальцы в кулаки, чувствуя, что волна панического ужаса вот-вот захлестнет ее. Пока существует возможность ночных блужданий, она не сможет лечь в постель. Сновидения начали являться, когда она была совсем маленькой девочкой. Со временем, она научилась воспринимать их спокойно. Но ни одно до сих пор не было столь будоражащим, как то, что приснилось ей прошлой ночью. Проснувшись, она всегда оказывалась в своей постели. И вот теперь, непонятно по каким причинам, ее сны стали до неприличия откровенными. Более того, некая сила, ускользавшая от ее понимания, заставляла то и дело разыгрывать живые картины. И тот крохотный запас самообладания, который у нее еще сохранился, грозил растаять, как облачко тумана.
