Дайана протерла глаза и посмотрела на женщину, стоявшую на веранде, уперев руки в бока. В почти черных глазах читалось больше добродушие, чем раздражение. Шелковый, отделанный кружевом костюм подчеркивал то, что мадам Джулия Постон, несмотря на свою профессию, была именно той, кем и хотела быть, – состоятельной леди.
– Нет, мэм.
Дайана выпрямилась, встревоженная догадкой о том, кто такие эти «мои девочки». Очевидно, она выбрала бордель, чтобы отдохнуть.
– Нет, мэм, – еще более уверенно повторила она. – Я не из таких парней.
Опытный взгляд мадам Джулии остановился чуть ниже воротника рубашки Дайаны. Пока она спала, пуговицы растегнулись, открыв грудь, чем полностью выдали Дайану. Мадам Джулия очень хорошо знала человеческую плоть. Это не юноша!
– Да, это правда, – мягко сказала она. – Собственно говоря, я вижу, ты вообще не парень.
Она со знанием дела оглядела стройную фигурку Дайаны и остановилась на неровно обрезанных рыжих волосах.
– Боже милостивый! Ну и зрелище! У тебя… э-э-э… интересная прическа. Да и костюма такого в каталогах не увидишь.
Дайана широко улыбнулась. Ей сразу же понравилась мадам Джулия, и она инстинктивно чувствовала, что здесь ей ничего не угрожает. Кроме того, она почувствовала огромное облегчение оттого, что теперь ей не надо будет притворяться.
– Да уж, могу догадаться, какое это зрелище. Не могли бы вы сказать мне, как я могу найти здешнюю женскую семинарию? Я слышала в Новом Орлеане, что они берут ирландок для работы на кухне.
Мадам Джулия улыбнулась:
– Ну, в такой одежде тебя даже через черный ход не пустят, – сказала она и добавила более мягко: – Убежала от своей семьи, не так ли, дорогая? Ты знаешь, по-моему, это не дело – начинать жизнь в таком месте.
– У меня нет семьи, – сказала Дайана.
Это действительно можно было назвать правдой: ведь она решила отказаться от отца!
– И мне, правда, хотелось бы попытаться найти работу в этом колледже, если бы только кто-нибудь сказал мне, куда идти и насколько это далеко.
Мадам Джулия посмотрела на гордо выпрямившуюся девушку. И тут она приняла решение отчасти из милосердия, а отчасти из того же самого чувства, которое Дайана внушила Андрэ Деверо – чувства, что она нуждается в защите и покровительстве.
– Не похоже, чтобы у них было какое-нибудь место для тебя. Ведь сюда приезжает столько людей, и все они ищут работу. По правде говоря, в любом месте в нашем городе ты будешь получать кое-какую пищу и ночлег, а работать будешь за троих. Ирландцы приезжают сюда, чтобы спастись от голода, и каждый в городе теперь пользуется этим. Заходи. Я тебя накормлю и дам какую-нибудь одежду, а потом мы поговорим.
Дружеская улыбка снова появилась на лице этой женщины, когда она протянула Дайане ухоженную руку.
– Ах, кстати, меня зовут мадам Джулия. Или, для немногих уважаемых людей, которые не имеют ни малейшего представления о том, чем я зарабатываю на жизнь, – миссис Постон.
На лице Дайаны отразилось удивление.
– А, так вы та самая леди…
Она остановилась как раз вовремя, чтобы не назвать имени Андрэ Деверо.
– … та леди, у которой, как мне кто-то сказал на пароходе, самое большое сердце в Теннесси.
Она сделала вежливый реверанс.
– И я уже могу это подтвердить, мадам.
Мадам Джулия так широко улыбнулась, что Дайана ничуть не пожалела о том, что слегка преувеличила.
– Ах, моя дорогая, ты просто маленькая чаровница!
Она подмигнула Дайане:
– Держу пари, что ты была прелестным юношей, который свел с ума всех девушек на корабле!
«Только одну», – сама себе ответила Дайана, начиная находить смешные стороны в ее «романе» с Габриэллой Деверо. Она улыбнулась, зная, что мадам Джулия тоже сможет оценить это.
– Ну, я действительно заставила трепетать пару-тройку сердечек, – сказала девушка с преувеличенно самодовольным видом, от чего мадам весело расхохоталась.
Дайана с облегчением увидела, что в доме не было никаких признаков «девочек». Она прошла вслед за мадам Джулией через уютную гостиную в теплую опрятную кухню, где Дайана едва не упала в обморок, когда мадам Джулия открыла крышку, и по комнате поплыл восхитительный аромат ветчины.
После трех кусков мяса, двух порций картофеля и четырех бисквитов с медом Дайана вздохнула и опорожнила второй стакан парного молока.
– Я вам так благодарна, мэм. И извините, пожалуйста, за то, что я ела, как работник с фермы.
Мадам зажгла тонкую черную сигару, чем одновременно заворожила и шокировала свою гостью.
