нежности. Сэйт перевел взгляд на ее руки, лежавшие у подбородка. Острая боль пронзила его: на безымянном пальце у нее было обручальное кольцо.
«Дурак! – безмолвно простонал он. – Как ты мог подумать, что такая женщина не будет никому принадлежать». Облокотившись на руку и посмотрев на нее сверху вниз, решил оставить ее одну.
Ей становилось лучше, кожа приобрела нормальный цвет.
Сэйт отбросил одеяло, чтобы освободить лицо женщины, и спустил ногу на пол. Вдруг голые мягкие руки обняли его, пытаясь удержать рядом. Он быстро выдохнул, когда острые ногти больно впились в кожу.
– О, мой бог, – прошептал он мученически, когда женщина потянула его на себя.
– Как долго он сможет контролировать себя? Но это будет подлостью, воспользоваться сейчас ситуацией, – еще раз сказал он себе и попытался разомкнуть руки, крепко обхватившие его шею. – Она не только чужая жена, она сама не сознает, что делает.
– Нет! – Услышал он ее голос. – Не уходи, не оставляй меня одну.
Сэйт, оглушенный, лежал рядом. Мягко перевернувшись, женщина легла на него сверху.
– Я очень хочу тебя, – прошептала она.
Он был не в силах больше себя сдерживать и контролировать свое тело. Он сомкнул руки на ее талии и легко перевернул женщину вниз.
– О боже, – стонал он, ощущая ее полную, упругую грудь под собой, – какая ты сладкая; ты мечта моя.
Подсознательно он понимал, что индианка следит за ними. Сэйт снова натянул одеяло. Он подложил ладони под ягодицы женщины и, слегка приподняв их, прижал к себе, женщина с готовностью ответила на призыв его сильного мужского тела.
Глаза у Докси блестели от ревности. Она прекрасно поняла, что происходит сейчас между ними. В ее взгляде была нескрываемая вражда.
Сэйт облокотился, стараясь не причинить боли хрупкому телу. Отбросил одеяло, отвел со лба женщины взмокшие волосы и подумал о ее муже, не удовлетворившем ее. Ее поведение сказало ему о многом: женщина давно жаждала этого и, скорее всего, сегодня ночью она впервые освободилась от огромного внутреннего напряжения.
Пальцами Сэйт проверил ее пульс. Все в норме.
– Она уснула нормальным сном уставшего человека, – подумал он и осторожно отодвинулся, еще раз вспоминая миг величайшего наслаждения, которое он только что испытал, не смея раньше о таком и мечтать.
Сэйт сел и потянулся за снятыми штанами. По телу струился пот. Докси наблюдала, как он натягивал и застегивал их. Она мрачно усмехнулась, когда он подошел к огню и грубо рявкнул:
– Принеси поесть.
Молодая индианка бросила уничтожающий взгляд в сторону кровати и имела глупость сказать:
– Светловолосая насытила твое тело, пусть позаботится и о желудке.
В комнате воцарилась угрожающая тишина, только было слышно потрескивание дров в камине. Докси замерла на месте. Она поняла, что зашла слишком далеко, сразу вспомнив свое первое впечатление о нем, как о человеке жестоком. Индианка попыталась соскочить со стула, но было поздно. Мужская рука схватила ее за волосы.
Он подтащил ее к себе, голос дрожал от ярости. Магрудер угрожающе прошептал:
– Ты никогда и никому не скажешь, что было у меня с этой женщиной. – Затем оттолкнул ее от себя и добавил, – и ей тоже. Даже если намекнешь, считай, что тебя нет в живых, индианка.
Находясь на приличном расстоянии от охотника и поправляя волосы, Докси спросила:
– Ты хочешь сказать, что она не знает, что произошло?
Сэйт виновато покраснел, но виду не подал и коротко бросил:
– Да.
Докси шмыгнула носом и направилась разогревать мясо. Сэйт сел у камина, протянул длинные ноги к огню и стал слепо на него смотреть; он глубоко задумался.
Эмоции, владевшие им, улеглись, остались очевидные факты. Крепко спящая сейчас женщина никогда не захочет полюбить такого мужчину, как он. Она принадлежит другому миру, имея дело с мужчинами другого типа, непохожими на него. Их можно было сравнить, как маленькую собачку и дикого одинокого волка. Если бы она была в нормальном состоянии, то перепугалась бы до смерти.
Он совершенно не стремился воспользоваться моментом. Впервые в жизни у него возникло сильное чувство к женщине. Он сдерживал свои желания до тех пор, пока не убедился, что ее тело жаждет разделить с ним миг блаженства.
Пальцы крепко сжали спинку стула. Когда она проснется, у нее не будет воспоминаний. Эти чудесные минуты принадлежали ему одному.
Докси позвала ужинать, и Сэйт поднялся. Он пальцем указал на груду лежащей на полу одежды и прорычал в сторону Докси:
– Повесь все к огню. И пришей пуговицы.
Докси неохотно стала собирать одежду. Она не осмелилась ослушаться охотника, хотя внутри нее все протестовало.
– Бледнокожая женщина, – думала она мрачно, – изнеженная и избалованная, совсем не подходит
