– Мистер, так и зови, индианка.
Докси мрачно кивнула.
– К вечеру чтобы был готов ужин, – добавил он.
Когда затих хруст веток под его ногами, женщина сразу вскочила, глаза ее засверкали.
– Ненавистный мужчина, – пробормотала она, – никогда не поговорит.
Вдруг вспомнила о кувшине с виски, ее гнев смягчился. Докси стремительно бросилась в хижину к тому месту, где он спрятал его, и запустила в углубление руку, но там были только противные, замерзшие листья. Она села на корточки, в задумчивости кусая ноготь.
В следующее мгновенье женщина снова вскочила и бегом понеслась в хижину. В единственной комнате было мало потайных мест. Докси тщательно исследовала матрас, но ничего не нашла. Поиск в деревянном ящике тоже не принес результатов. Она обошла всю комнату. Оставался необследованным один- единственный, довольно больших размеров кожаный саквояж. Он находился на полке против камина. «Нет, она не должна его трогать, – думала индианка, – а хотя… если только посмотрит и положит все как было?» Она с нетерпением раскрыла его и заглянула внутрь: на груде белых полотенец лежали желтый кусок мыла, расческа, щетка и бритва. Она, хихикнув, взяла бритву в руки:
– Что-то не похоже, что он недавно пользовался ею. Вид у него, как у лохматого зверя.
Докси вынула все вещи и аккуратно сложила их. Затем грязно выругалась. Кроме штанов, рубашек и нижнего белья ничего не было. Ее оживленность сменилась глубокой грустью. Она положила все на место и захлопнула крышку. Разочарованная и злая, направилась к постели, по пути яростно пнув спящую у камина собаку. Та подняла голову и предостерегающе зарычала. Женщина снова выругалась:
– Замолкни, пес, а не то я отправлю тебя в котел.
Она подбросила дров в огонь, вернулась к кровати. Легла и уснула. Мысль об ужине для охотника отодвинулась далеко.
Лес уже погружался во тьму, когда индианка проснулась. Через окно она увидела, как Магрудер, вынырнув из-за сосен, приближается к хижине. Она нервно бросила взгляд на котел с мясом, кипящим на огне. Под одеялом было тепло, и она поспала больше, чем собиралась, едва не прозевав сделать ужин. Докси заметила дюжину звериных шкурок, связанных вместе и перекинутых через плечо охотника, думая, что день выдался у него удачным. Может это смягчит его, и он станет лучше с ней обращаться. Она поспешно подошла к кипящему котлу и длинной ложкой деловито помешала большие куски оленины, сдобренные дикими травами. Ушами ловила звуки шагов на веранде, глазами наблюдала, как охотник высоко подвешивал шкурки, чтобы их не достали звери, случайно сюда забредшие.
Женщина увидела, как распахнулась дверь, и широкие плечи охотника закрыли весь проем. Она затаила дыхание: он захочет ее до ужина или после? Посмотрела на его красивое лицо и молча вздохнула. Оно было холодным, как и прежде. Не произнеся ни слова и не взглянув в ее сторону, он направился к деревянной бадье, стоявшей на высокой скамье у окна.
Губы индианки презрительно скривились, когда она увидела, как великан зачерпнул целую пригоршню воды и жадно выпил, затем налил воду в большую миску и стал намыливать руки и лицо желтым мылом. После того, как он вытерся жестким домотканым полотенцем, грубо бросил:
– Чтобы здесь каждый вечер висело чистое полотенце.
У нее с лица сошла всякая улыбка. Хотя Докси уже не так боялась его, как вначале, но была совсем уверена, что он поколотит ее, если что-то вызовет его гнев. Она сообразила, что угрюмость еще не говорит о жестокости: он поделился с ней жареным кроликом, да еще отдал последний кусок кукурузной лепешки. В конце концов, тот факт, что он проявлял больше чувств к своей собаке, которая приветствовала его, виляя хвостом, мало беспокоил индианку. Он приютил ее в своей хижине, делясь с ней едой и виски, что ж, а она с удовольствием удовлетворит его мужской голод.
Как и раньше, они поужинали в полном молчании. Когда охотнику требовался еще кусок мяса или пустела его кружка, он глухо мычал, давая знать рукой. После ужина женщина собрала посуду, а он набил табаком трубку и стал молча курить, глядя на огонь. Она бросала на него долгие взгляды, размышляя о том, что заставляет его быть таким грустным и мрачным. Докси привела все в порядок и хотела сесть, когда охотник наконец произнес:
– Постели здесь.
Она принесла одеяла и разложила их у огня, надеясь, что белый мужчина не будет сегодня таким голодным, как прошлой ночью, если не подогреет себя этой прозрачной, жгучей жидкостью. Она села на корточки и посмотрела на него. В уме у нее крутился вопрос: где кувшин с виски?
Индианка заметила презрительность в его глазах.
– Скажи мне, женщина, ты не искала сегодня виски?
Докси отрицательно покачала головой и промямлила:
– Нет.
– Черта с два, нет! Держу пари, как только я скрылся в лесу, ты обшарила все.
Магрудер не дождался реакции на свои слова, поднялся и направился к хижине. Возвратился он очень быстро: в руках у него был кувшин. Индианка сдвинула брови.
У нее засверкали глаза, когда он вынул пробку и поднес кувшин ко рту. Она с завистью наблюдала, как охотник стал пить.
– Я подумал, что этот твой англичанин-любовник научил тебя по-всякому ублажать его, – произнес Магрудер, передавая ей кувшин.
Женщина согласно кивнула и подняла сосуд, выливая содержимое глубоко в рот.
– Поправь свои мозги, – добавил он, затем поднялся и начал стаскивать штаны. – Сегодня мне пришлось много походить, и у меня нет никаких желаний, так что я лягу спать прямо здесь у огня. А ты можешь побаловаться остатками.
