Когда наступила, наконец, среда, Фэнси разволновалась. У нее все валилось из рук, и свою обычную работу она выполняла с великим трудом. Кое-как приготовила завтрак, собрала мальчиков в школу и никак не могла дождаться ухода Чанса. А когда он ушел, сердце ее вдруг заныло. Девушка задумчиво подошла к окну и растерянно наблюдала за удалявшимся, до боли знакомым силуэтом.
Она осознавала, что будет скучать по этому человеку. Ей будет не хватать даже его грубоватых реплик и колких замечаний, выводивших ее из себя. Ей будет не хватать… Если бы только… Она отбросила эту мысль. Силуэт Чанса исчез из виду.
Нет, что толку думать на эту тему! Он никогда не изменит своего отношения к женитьбе. Он не хочет быть связанным, а она никогда не согласится быть его содержанкой. Ей ничего не остается, кроме как уехать. Правда, было больно осознавать, что он, скорее всего, забудет ее быстрее, чем она его. Для Чанса она была лишь очередной женщиной, которую он соблазнил, в то время как ее чувства к нему были гораздо глубже и сильнее. Какой она была глупой, когда мечтала, что придет время, и он полюбит ее, позабыв думать о всех других женщинах.
Тяжело вздохнув, сожалея о том, чему не суждено было сбыться, Фэнси отошла от окна и, заставив себя улыбнуться, обратилась к Тоду и Ленни:
– У меня для вас сюрприз, мальчики. Сегодня вы в школу не пойдете.
Племянник издал восторженный вопль, а на лице брата отразилось разочарование.
– Почему не пойдем, Фэнси?
– Потому что мы отправимся на пароходе в Сан-Франциско в гости к прабабушке Тода.
Ребята обрадованно закричали, услышав эту новость.
– А Чанс едет с нами? – поинтересовался Тод.
– Сейчас он не может поехать с нами, – сказала она и попросила мальчиков поторопиться с завтраком, а потом уже задавать вопросы.
Двадцать минут спустя Фэнси и Мирта обнялись на прощанье, а Лютер помог погрузить багаж в коляску, взял вожжи, и путешествие началось.
Через два часа они добрались до реки Пьюджет-Саунд. Погода стояла довольно хмурая. Небо было серое и облачное, а берег реки представлял собой месиво из снега и грязи. Вода хотя кое-где и начинала покрываться льдом, но река все же оставалась судоходной.
К пирсу приближался пароход «Джон Дэвис».
Девушка вздрогнула от неожиданности, когда, ступив в грязно-снежное месиво, увидела, как на берег сошли четыре фермерши, груженные тяжелыми корзинами, в одной из которых везли молоко и масло для нее, Чанса и мальчиков.
Как она и предполагала, женщины сразу заметили ее и поздоровались.
– Как дела, Фэнси? – спросила одна из них. А вторая поинтересовалась, едет ли девушка кому-то в гости на реке Саунд или в Сиэтл.
– Мы едем в Сиэтл, – ответила она, шикнув на Тода, который было хотел поправить ее.
Прежде чем «Джон Дэвис» успел высадить пассажиров и выгрузить доставленный груз, к берегу, вспенивая воду, подошел пароход «Фэри».
– Пошли, ребята, – поторопила Фэнси Тода и Ленни. – Нам нужно садиться на пароход.
Девушка обняла на прощанье Лютера, поцеловала его в щеку и поспешила за мальчиками по трапу, волнуясь, как бы еще кто-нибудь не увидел ее.
Ребята оживленно переговаривались, а Фэнси с грустью смотрела, как Лютер развернул повозку и направился в сторону поселка. Она думала о Чансе, представляя, как он разозлится, узнав, что она уехала и забрала с собой Тода, как он станет расспрашивать всех в поселке. Оставалось надеяться, что ему и в голову не придет заподозрить Мирту в помощи беглянке. Будет ужасно, если из-за нее эту добрую женщину выгонят из поселка.
Пароход медленно отчалил от берега, осторожно лавируя между льдинами. Зимой плыть по реке Саунд было довольно трудно.
Фэнси не отрываясь смотрела, как знакомые берега исчезали из виду, и слезы выступили у нее на глазах. Она покидала привычный, знакомый, любимый край, где родилась и выросла и частицею которого всегда являлась. Что ждет ее и мальчиков впереди? Этого она не знала.
Когда «Фэри» вошел в залив Сан-Франциско, Фэнси стояла рядом с капитаном. Увидев открывшийся ее взору город, девушка с трудом скрыла свое разочарование. Все вокруг выглядело таким невзрачным!
Здания были какие-то низкие, серые, старые, деревянные, потемневшие от дождей, ветра и туманов. Каждый дом имел окна со своеобразными выступами, которые, как позже она узнала, помогали лучше улавливать солнечные лучи.
Капитан, уловив страх и уныние в глазах девушки, усмехнулся:
– То, что вы видите сейчас, это еще не Сан-Франциско, мисс. Посмотрите туда, там на склоне, обращенном к морю, расположился район Телеграф-Хилл, застроенный очень красивыми домами. А дальше идет район Ноб-Хилл, куда вы направляетесь. Там живут очень состоятельные люди. А еще выше находится район Рашн-Хилл. И совсем внизу – деловой центр города.
– Спасибо, вы меня успокоили, – улыбнулась ему Фэнси. – А то я уже испугалась, что мне придется жить в этой грязи и нищете.
– Там, куда вы едете, молодая леди, вы будете жить, как королева.
«Однако я совсем не уверена, что хочу жить, как королева», – подумала она, помогая мальчикам спуститься по трапу. Она даже не знала, как должна себя вести королева.
Когда все трое путешественников сошли на берег, не зная, куда идти, капитан окликнул группу грязных и оборванных мальчишек:
– Кто-нибудь, помогите этой леди добраться до Ноб-Хилла. Уверен, что на этом можно заработать.
Среди оборванцев сразу же началась драка: каждый хотел помочь леди, каждый хотел заработать. Примерно через пять минут из группы драчунов выявился победитель. Им оказался веснушчатый грязный подросток лет четырнадцати, который, усмехаясь, подошел к перепуганной троице, ожидавшей провожатого, и, утирая кровь, струившуюся из разбитого носа, произнес:
– Вот по этой дороге, леди. – И взял сумку из рук Фэнси.
Город Сан-Франциско располагался на нескольких холмах, разделенных низинами.
Мальчик провел путников через четыре квартала, все время поднимаясь по лестницам. Все четверо запыхались и валились с ног, когда наконец добрались до Ноб-Хилла.
И вот провожатый остановился перед двухэтажным особняком, окруженным лужайкой. Фэнси со своими подопечными с некоторой робостью застыла, глядя на внушительное здание с белыми колоннами, которое, казалось, всеми своими окнами строго смотрело на новоприбывших.
Выйдя из оцепенения, Фэнси покопалась в своей сумочке и, отыскав в ней две двадцатипятицентовые монеты, с улыбкой вручила их провожатому. Очевидно, тот не ожидал такой щедрой платы, так как, увидев монеты, он весь расплылся в довольной улыбке. Когда парнишка ушел, девушка подтолкнула оробевших Тода и Ленни, и все втроем они взошли по ступенькам, на небольшую галерею. Переведя дыхание, она стукнула в белую дверь подвешенным к ней большим медным кольцом.
Парадные двери мгновенно распахнулись, и на пороге появился пожилой джентльмен лет шестидесяти. Держался он очень прямо и смотрел на пришедших свысока. Прежде чем Фэнси успела что-то произнести, он холодно бросил:
– Ступайте за дом и постучитесь на кухню. Думаю, повар найдет для вас что-нибудь поесть.
Девушка смутилась. Может, мальчик-провожатый показал им не тот дом? Может он устал взбираться по холмам и решил здесь остановиться, чтобы больше не утруждать себя? Она растерянно взглянула на медную дощечку, прибитую к каменной стене дома. Там была указана фамилия Эшли.
Фэнси выпрямилась, расправив плечи, и решительно вскинула подбородок.
– Внучка Телмы Эшли приехала сюда не для того, чтобы просить объедки со стола.
У надменного джентльмена челюсть сразу отвисла. Он пытался что-то ответить, но не мог произнести ни слова.
– Кто там, Томас? – послышался тонкий голос из конца длинного коридора.
И снова Томас пытался что-то произнести, но безуспешно.
– Ну что там такое, Томас? Почему ты не отвечаешь?
