поэтому каждая пара рабочих рук на вес золота. Поезжай домой – со мной ничего не случится.
Рев и мычание скота отвлекло его внимание. Ковбои пытались удержать животных стадом и отвести их от диких, с которыми они провели всю зиму. Ни слова не говоря, Трэй пришпорил своего мустанга и ускакал на нем туда.
Не зная как поступить, Лэйси находилась в смятении: инстинкт подсказывал ей, что заверениям мужа верить не следует. Ковбоям все же удалось направить скотину к костру, в сторону лагеря, и женщина уже собралась было повернуть свою Гнедую к дому, как вдруг снова остановилась.
В рощице Лэйси заметила какое-то движение. Приглядевшись, она увидела солнечный блик – отражение от какого-то блестящего предмета, и крохотное облачко дыма. В следующую секунду до нее донесся звук винтовочного выстрела.
Когда стадо, находившееся неподалеку, вздрогнуло и, развернувшись, бросилось бежать прямо на людей, сгонявших его, Лэйси в отчаянии закричала и невольно прижала руку ко рту.
– О Боже!
Панический ужас охватил ее – прямо на пути стада был Трэй!
Охваченная страхом, молодая женщина могла лишь наблюдать за происходящим, до крови кусая губы. Обезумевшие животные должны были вот-вот смести ее мужа вместе с мустангом, на котором он сидел, когда ковбои, находившиеся в стороне, начали палить из винтовок в воздух, вопить и размахивать смотанными лассо.
В последнюю минуту стадо свернуло к рощице – прямо туда, откуда прогремел предательский выстрел.
Привстав на стременах и пристально вглядываясь вперед, Лэйси разобрала вдалеке две крошечные фигурки, мужскую и женскую, отчаянно пытавшиеся пробраться к привязанным у деревьев лошадям. Руби и Булл! Эти двое специально развернули стадо, чтобы оно смело Трэя!
Она видела, как они с трудом, но все же добрались до своих лошадей, но те, напуганные криком и шумом, встали на дыбы и, оборвав поводья, рысью помчались прочь. Теперь Булл и Руби сами находились всего в нескольких ярдах от охваченных паникой животных. В следующее мгновение массивное тело Булла Сондерса взметнулось вверх. Одновременно с этим до Лэйси донесся душераздирающий крик Руби. Молодая женщина пришпорила Гнедую и поскакала туда, где должен был находиться муж и остальные гуртовщики.
Когда последние животные скрылись в облаке пыли за подъемом, она, вместе с другими подоспевшими, подъехала к двум обезображенным телам, лежавшим в истоптанной копытами пыли.
Остановив лошадей, ковбои дружно спешились и подбежали к женщине, застывшей в неестественной позе. Она уже была в агонии. Из уголка ее рта сочилась кровь, но взгляд остекленевших глаз остановился на Лэйси. Во взгляде этом сквозила такая откровенная ненависть, что молодая женщина невольно отшатнулась.
Задыхаясь, Руби прошептала:
– Сучка несчастная! Я ведь почти добралась до тебя. Это я тогда обрезала веревку. – В следующую секунду взгляд ее помутился и погас. Сондерс-младший провел ладонью по ее векам: Руби Долтон отошла в мир иной.
Трэй посмотрел на Лэйси и покачал головой.
– Мне и в голову прийти не могло, что это она обрезала веревку.
Он помог Лэйси встать, и оба направились к тому месту, где лежал Булл. Тот тоже был на последнем издыхании. Тело его было страшно изувечено, особенно пострадали ноги, которые были жутко перекручены и невообразимым образом подогнуты куда-то вниз. Когда Трэй склонился над ним, Лэйси заглянула в глаза Булла. У нее сложилось такое впечатление, что сейчас на ее мужа смотрит сама ненависть, воплощенная в человеческом облике.
– Умираешь, отец, – проговорил сын. Чувствовалось, что слова даются ему с большим трудом. У него уже просто не осталось слов для человека, который причинил ему столько страданий. – Но перед тем, как умереть, ответь мне, почему ты всю жизнь так смертельно ненавидел своего единственного сына?
Булл, по-прежнему с ненавистью глядя на Трэя, ответил:
– Дурак ты набитый… Ты – не мой сын.
– Не твой? – пораженно переспросил тот, – А если не твой, то тогда чей же?
Глаза Булла Сондерса закрылись, но парень, позабыв обо всем на свете, принялся трясти его за плечи.
– Нет, ты уж подожди! Ответь, пожалуйста, чей я сын! – кричал он.
Гримаса боли перекосила лицо умирающего и он снова открыл глаза:
– Человека, кто всегда оставался в тени… Твой дед заплатил мне, чтобы я женился на ней, потому что… тот, кто ее обрюхатил, исчез.
Булл снова закрыл глаза. Казалось, что он вот-вот испустит дух, но пальцы молодого человека снова впились ему в плечо и он резко произнес:
– Кто этот человек, ублюдок? Кто он? Кто мой отец?
Старик открыл глаза и, глядя на Трэя помутневшим взором, на последнем издыхании пролепетал:
– Ты – семя этого… Мэтта Карлтона. Это он загнал этой шлюхе, твоей мамаше, дурака под шкуру, это его работа…
Все, оглушенные только что услышанной новостью, стояли и хранили молчание. Трэй с холодным, каменным выражением на лице выпрямился. Резко повернувшись, он зашагал к своему жеребцу. Лэйси бросилась за ним.
– Куда ты, Трэй?
– А ты как думаешь – куда? – рявкнул он, садясь в седло. – Я еду, чтобы пристрелить того, кто является истинным виновником того ада, в котором я и моя мать прожили все эти годы.
– Трэй! – она вцепилась ему в колено. – Мэтт любит тебя. Я не сомневаюсь, что если он и поступил так, то для этого у него были очень веские причины.
– Не надо тебе со мной ехать, Лэйси, – чужим голосом произнес он и пришпорил Принца.
Мэтт, сидя на стуле у себя на крыльце, расшнуровывал ботинки, собираясь их снять. Вдруг прямо перед ним осадил жеребца Трэй.
– Что случилось, сынок? – обеспокоено спросил он, вскочив на ноги и глядя на искаженное бешенством лицо молодого Сондерса.
Соскочив с лошади, Трэй бросился к Мэтту и толкнул его назад на стул.
–Хотя ты имеешь на это полное право, не называй меня «сынок», слышишь?! – проорал он.
Лицо Мэтта побелело как мел.
–Значит, Булл все же рассказал тебе, – медленно произнес он, глядя в пол. – Значит, все же рассказал.
– Да, рассказал. А теперь у тебя остается пять минут, чтобы объяснить мне, почему ты сбежал от моей матери, а потом я всажу пулю в твое сердце.
–Не знаю, можно ли об этом рассказать в пять минут, – мрачно произнес Мэтт. – Но я попытаюсь.
Несколько секунд он молчал, вызывая в памяти давно прошедшие годы. Потом, устремив на Трэя полный отчаяния взгляд, стал говорить:
– Я на несколько лет старше Марты и никогда особенно не обращал внимания на свою очаровательную малышку соседку, пока не заметил молодых ребят, которые, что ни вечер, собираются у ее крыльца. Однажды, приехав к ее отцу на плантацию и увидев Марту, я понял, что тянуло этих молоденьких бычков к ее дому.
Твоя мать была самой красивой из всех женщин, которых я когда-либо знал. Она была не только красавицей, но еще и доброй, чистой девушкой. Я безумно полюбил ее и не мог поверить своему счастью, когда понял, что и она отвечает мне взаимностью. Родители ничего не имели против нашей дружбы, и мы, вне себя от радости, стали мечтать о будущей совместной жизни.
В это время произошло восстание индейцев, которое наделало много бед – очень много народа тогда погибло. За месяц до нашей свадьбы всем мужчинам, способным носить оружие, было приказано выступить против восставших и положить конец кровопролитию и массовым убийствам.
Я приехал к Марте попрощаться. Мы отправились к реке погулять. Нам обоим тогда было очень
