моментом, чтобы уговорить его принять приглашение, уверяя, что Клариссе поездка принесет пользу.
Он пожал плечами. «Если Вам так хочется… А теперь, если других вопросов нет»…
Я поднялась, чтобы уйти, точнее ретироваться, — так я определила бы это действие. Но едва сделала шаг к двери, как внезапная мысль остановила меня.
— Что-то не так? — спросил он.
— Собаки. Боже мой, собаки! Как удалось мисс Осборн бежать ночью из дома? Собаки бы ее разорвали.
Вопреки моим ожидания, он не испугался, а только хмыкнул слегка.
— Я предоставляю решать эту загадку Вам самой. Вы не можете не создавать себе проблем, вот и займитесь ее решением.
— Какая чепуха.
Он не обратил внимания на мои слова.
— Если не получится и загадка окажется слишком трудной, предлагаю обратиться за ответом к Вашей ученице. Вы убедитесь, как и я в свое время, что ребенок тоже может кое-чему научить.
Глава 7
Таинственное предложение лорда Вульфберна привело меня в недоумение. Я считала, что глупо было бы поверять Клариссе сомнения относительно участи мисс Осборн, даже если ребенок и мог пролить свет на некоторые вопросы. Но поскольку оно исходило от лорда Вульфберна, стало быть, он не видел ничего опасного в моем вопросе, иначе не посоветовал бы втягивать в это дело девочку. Однако знал ли он ее достаточно хорошо?
Занятая своими мыслями, я поднялась на галерею. Драпировки на окнах были уже задернуты. Приближалась следующая ночь. Меня начинала бить дрожь, каждую ночь предстояло встречать напряженным ожиданием новых сюрпризов.
В моей гостиной шторы были задернуты тоже, но Мэри еще не ушла. Она стояла спиной ко мне, склонившись над лампой. При звуке моих шагов она вздрогнула, лампа подскочила в ее руках и стукнулась об стол.
Увидев меня, она вздохнула с облегчением.
— О, это Вы, мисс.
— А ты кого ожидала увидеть? — у нее был такой испуганный вид, что я чуть не расхохоталась.
Она зарделась и заставила себя улыбнуться.
— Только Вас или миссис Пендавс. Но когда я работаю здесь одна, мне становится не по себе.
— Отчего же?
Она пожала плечами, на ее красивом белом лбу пролегла сосредоточенная морщина.
— Не могу сказать, не знаю, мисс. Может быть, потому что здесь так пусто. В крыле, где живут слуги, всегда кто-то есть, слышны голоса. Ночью я сплю в одной комнате с Элис — это моя сестра, она работает на кухне.
— Думаю, это скрашивает вашу жизнь в Холле. А то я удивлялась, почему ты не берешь расчета, если чувствуешь себя здесь не очень уютно.
— Из-за платы, мисс, — она перестала хмуриться. — Его Светлость платят больше других, а у нас в семье еще шестеро детей.
Значит, она оставалась по необходимости. Видимо, та же причина удерживала остальных слуг.
— Тебя не пугает вой собак ночью? — спросила я. Она передернулась, но в этом жесте было больше позерства, лицо никакого страха не выражало.
— Они не особо мешают. Из нашего крыла их не так слышно. Мы с Элис затыкаем уши на ночь, чтобы лучше спать. Если хотите, могу принести Вам ваты.
Я улыбнулась. Хоть мне и мешали собаки, я еще не опустилась до того, чтобы дрожать всю ночь в собственной постели.
— Спасибо, пока не надо. Я не услышу, если Кларисса будет звать ночью.
Мэри согласилась.
— Вы добрая. Мисс Осборн она не звала по ночам. Та вечно жаловалась, что ей не дают спать, но она не боялась. Другие умирали от страха и не скрывали этого, но мисс Осборн молчала, — добавила она неодобрительно.
Я воспользовалась случаем разузнать побольше.
— Интересно, почему же тогда она уехала тайно, никого не предупредив? Если ей хорошо платили, то причина была не в деньгах. Может быть, она собиралась выйти замуж?
Мэри широко раскрыла глаза.
— Только не она, мисс. Она, конечно, могла влюбиться, но мужчины на таких женщин обычно не обращают внимания. Она была некрасивая, книжный червь и ужасно неинтересная, не то, что Вы. Вы знаете, что я имею в виду: очки, выражение лица, от которого скисает молоко. Бог простит меня, что говорю дурно о человеке, но уверена, что она умрет старой девой.
— Тогда что на нее нашло, почему она исчезла таким странным образом? — спросила я скорее себя, чем Мэри. Мне были непонятны причины бегства.
Мэри подошла ко мне и прошептала доверительным голосом:
— Думаю, она стала часто выходить по ночам из дома, бродила в тумане. Это очень вредно, понимаете? — она многозначительно кивнула.
Я смотрела на нее, ничего не понимая.
— Зачем ей нужно было выходить в туман?
— Он может странно влиять на голову. А здешний не похож на туман в других местах. В нем совершаются всякие вещи.
— Какие вещи?
— Неестественные.
— Какие неестественные?
Ее снова передернуло от внутренней дрожи.
— Откуда мне знать, я не выглядываю ночью в окна. Только когда светит солнце и можно видеть болота.
— Тогда откуда ты знаешь о неестественных делах? Кто-то что-нибудь видел? — решительно добивалась я ответа.
Она отрицательно тряхнула головой.
— Таких дураков нет, чтобы пытались. Кроме мисс Осборн. Вы послушайте меня и не выходите ночью. До добра не доведет, а вреда может наделать много.
— Спасибо, Мэри, — ответила я, стараясь говорить серьезно. — Я запомню твой совет.
Несмотря на то, что она говорила искренне, меня ее объяснения скорее позабавили, нежели насторожили. Мэри сама ничего не знала, однако ею владел страх, она боялась что-то увидеть. Ее подозрение, что мисс Осборн чего-то испугалась, могло быть порождением ее собственного страха. Единственной ценной информацией, которую я извлекла из разговора, было следующее: лорд Вульфберн платил щедрое вознаграждение, чтобы сохранить прислугу. Учитывая его собственное поведение и мрачную обстановку Холла, удивляться было нечему.
Мэри вернулась к работе в полной уверенности, что я оценила ее совет. Вдруг она вскрикнула от досады.
— Что случилось, Мэри? — спросила я.
— Ничего. Просто я опять забыла. Хотела принести еще лампу из кухни. На столике у двери стояла одна, но она куда-то исчезла. Была очень симпатичная — розовое стекло, медные узоры. Я обыскалась, но не нашла.
Я посмотрела на стол. Мне показалось, что все на месте.
— Я не заметила лампы на этом столике, Мэри. Разве она там была?
— Может, миссис Пендавс переставила ее в другую комнату перед Вашим приездом? Хотя не понимаю, зачем ей это понадобилось. Ничего, я принесу из кухни, когда закончу. Этот угол должен освещаться, он темный.
Она кивнула хорошенькой головкой и вышла. Я прошла в спальню, все еще размышляя над ее словами,
