включая хозяина.
Цель чудесного превращения стала ясна в первый же вечер, когда он пригласил меня обедать за его столом. В течение трапезы, которая проходила в молчании, его поведение было столь же жестким и официальным, как его белый накрахмаленный воротничок. Когда посуду убрали, он продолжал торжественно разглядывать меня через широкий стол.
— Надеюсь, Вы не собираетесь искать другого места? — начал он.
— Такая мысль мне не приходила в голову, — заверила я. Да у меня и не было ни малейшего желания менять место.
Он несколько расслабился.
— Весьма рад. Для Клариссы это была бы самая большая потеря со времени смерти матери.
— Вам незачем беспокоиться, — успокоила я его. — Я вполне довольна жизнью здесь, и моя роль меня вполне устраивает.
— Я тоже доволен, — сказал он тихо. Сердце забилось сильнее.
Он забрал салфетку с колен и сложил ее нервными и резкими движениями пальцев.
— Мне показалось… — он замолчал. — Неважно. Скажу только, что я рад, что ошибся.
— Я не думала покидать Холл. Вы меня убедили, что здесь я нужна, — сказала я, радуясь в душе, что он избавил меня от необходимости выслушивать то, что могло поставить меня в неловкое положение.
— Вам так важно чувствовать себя необходимой?
— Мне кажется, всем это важно. Каждому хочется, чтобы его труд ценился и приносил пользу.
— Более важно, чем жить нормальной жизнью?
— Если не из чего выбирать, то уж лучше жить с сознанием, что делаешь что-то нужное, — ответила я.
Он стал барабанить по столу пальцами. Пламя свечи, попадая на золотое кольцо, отражалось острыми лучами.
— У Вас ужасная привычка избегать прямых ответов на вопросы, мисс Лейн. Мне нужен прямой ответ, на меньшее я не согласен.
Это требование заслуживало резкого осуждения, так как исходило от человека, весь образ жизни которого был маскарадом. Но вопрос меня заинтересовал. Он был прав — у меня никогда не было нормальной жизни. Несмотря на неприглядные стороны пребывания в Холле, я обрела здесь приют и свое место, которого у меня до этого не было. Отказываться от них не входило в мои намерения.
— Если бы мне нужно было пожертвовать одним ради другого, я выбрала бы первое. Я действительно считаю, что быть нужной важнее, чем пользоваться какими-то незначительными преимуществами независимой жизни.
Он внимательно слушал, пристально наблюдал за мной. Ему не столько было важно, что я говорила, сколько то, как говорила. Как только я замолчала, ехидная улыбочка снова появилась.
— Меня это устраивает. Больше не буду следить за своим поведением, дам себе полную волю, а в качестве компенсации за моральный ущерб стану чаще повторять, как Вы мне нужны и как я ценю Ваши услуги.
Я ожидала, что он перевернет мои слова с ног на голову и сделает самые неподобающие выводы.
— Не понимаю, зачем Вам понадобилось передергивать. Все, что я сказала, Вам только на руку.
— Мы ведь противники в этом поединке, не так ли? — сказал он весело. — Такой поворот не должен оказаться неожиданным. Помните — пощада не нужна, и ее не будет?
— Вы не даете мне возможности забыть. Получив ответ на свои вопросы, он позвонил, чтобы принесли десерт, хотя ему достаточно было стакана бренди. Уплетая пирог с крыжовником, я призналась себе, что когда он следит за собой, то выглядит намного моложе и интереснее. Сейчас он был очень хорош собой, за столом умел вести себя утонченно, у него были осанка и повадки человека, привыкшего властвовать.
Одновременно можно было рассмотреть и отрицательную сторону его личности. Создавалось впечатление, что видишь перед собой двух разных людей — одного бледного, похожего на призрак, другого — живого и энергичного. Каждая из этих двух сторон его натуры претендовала на главенствующее положение. А где-то в глубине притаилась и третья, возможно, единственная реальная из всех — она искусно манипулировала двумя другими, когда и как ей было угодно. Можно было только удивляться, как человеку удавалось держать под контролем свою внутреннюю жизнь при полном хаосе ее внешнего проявления.
Лорд Вульфберн спокойно подождал, пока я доела десерт.
— Если Вы кончили, давайте перейдем в кабинет. Я хочу дать Вам почитать одну любопытную книгу.
— Как угодно, милорд.
Я покорно встала, чтобы следовать за ним.
Кабинет тоже носил следы охватившего хозяина стремления к самоусовершенствованию. Я даже остановилась у порога от неожиданности. Кучи мусора исчезли. Полки и столы были тщательно протерты от пыли, ковер и диванные подушки выбиты и приведены в аккуратный вид. Панель из темного дуба, тянувшаяся вдоль стен, была отполирована; медные подсвечники на камине и другие украшения — начищены до блеска.
— Комнату нельзя узнать, — сказала я, желая подразнить его. — Можно подумать, что хозяин решил начать новую жизнь, но здесь подстерегает опасность ошибиться.
— Но Вы такую ошибку не совершите.
— Я уже совершила подобную ошибку и постараюсь во второй раз быть осторожнее.
Он сделал знак, чтобы я вошла, не стояла в дверях. Кастор и Поллукс спокойно дремали у камина, не сочтя мое появление достаточной причиной для беспокойства. Я решила сесть ближе к камину.
Лорд Вульфберн последовал за мной, но не сел — он не чувствовал себя уютно в кресле, за исключением случаев, когда бывал не очень трезв и мог вытянуть ноги, не считаясь с приличиями. На этот раз он ткнул пса ботинком в морду, чтобы тот подвинулся, поставил ногу на каминную решетку и стоял так, опершись о решетку и теребя пальцем кольцо.
— Вы не правы, — наконец проговорил он.
— Милорд?
— Я очень сильно изменился за последнее время. Это Ваша заслуга.
Лицо выражало искренность, но скромность не позволяла мне принять эту фразу всерьез. Скорее всего он хотел, чтобы я почувствовала свою значимость, но я знала, что это было бы заблуждением.
— Вам нравится дразнить меня, — сказала я с укором.
— Очень. Но в данном случае я вполне серьезен.
— Не вижу разницы. Просто переменили позу.
— Почему бы и Вам не переменить? — он сделал шаг ко мне. — А то Вы так далеко сидите, что Вам не слышен стук моего сердца, и Вы не ощущаете, как кипит кровь в моих венах.
— Это не моя заслуга. Просто Вы — живой человек, у Вас должно биться сердце и бежать по венам кровь.
Он покачал головой.
— Раньше я тоже двигался и дышал, и делал все остальное, что делают живые люди, но я не жил.
Он хотел взять мою руку, но я быстро отдернула ее.
— Вы хотели дать мне книгу, не так ли? Он вздохнул и опустил руку.
— Да, конечно. Сейчас достану.
Он подошел к книжному шкафу и достал толстый том.
— Вот, смотрите. Возможно, название Вам знакомо. Я прочла вслух:
— «О происхождении видов», Чарльз Дарвин. Да, я слышала об этой работе. В прошлом году, когда она была опубликована, все в Лондоне только о ней и говорили.
Я перевернула обложку и увидела, что это было первое издание.
— Как вам удалось ее приобрести? Она была распродана за один день.
— Один из моих лондонских друзей, зная, что меня эти вопросы интересуют, приобрел ее для меня. Очень ему обязан. Так Вы читали ее?
— Нет. Леди Вульфберн не потерпела бы в доме то, что она называла «Такое богохульное
