их навстречу его страсти. Он раздвинул их языком, меня охватило горячее тепло, разлившееся по всему телу. Ноги подкосились, и я совсем обмякла в его руках, но он крепко держал меня.
Наконец, он оторвался от моих губ, задыхаясь, ловя воздух и давая мне возможность тоже передохнуть. На этот раз в глазах его не было упрека, и он больше не искал моих поцелуев.
Неохотно он выпустил меня из объятий.
— Вам нужно уйти сейчас же, иначе я не отпущу Вас до утра.
— А я вовсе не хочу уходить, — прошептала я.
— Джессами, не нужно этого делать.
— Тогда выгоните меня отсюда, по своей воле я не уйду.
Я обняла его. Он пытался оторвать меня от себя, но не смог, не потому что не хватило сил, а потому что ему не хотелось этого делать. Он притянул меня к себе, и губы его снова жадно слились с моими. Я прижалась к нему крепко всем телом, надеясь, что на этот раз он не станет пытаться отослать меня обратно. Мне это удалось.
Тело его напряглось, дыхание стало прерывистым. Молча он стянул с моих плеч шаль, и она упала к ногам. Затем он нетерпеливо развязал ленты моей ночной кофты и, задыхаясь, снял ее, сбросив на шаль. Заметив сквозь разорванный рукав царапины на плече, он нежно погладил их пальцем.
Я вся задрожала и почувствовала, как напряглись соски под ночной рубашкой. Тристан улыбнулся и, приподняв одну за другой мои груди, начал страстно целовать их, прикасаясь к ним сквозь тонкую ткань. Я застонала, забыв обо всем на свете, о том, что почти голая стою в объятиях человека, который не является моим мужем.
То немногое, что на мне было одето, было быстро снято. Без слова извинения Тристан разорвал на мне рубашку от шеи до пят. Я вскрикнула, но не протестовала. С той же улыбкой он сорвал рубашку с себя, пуговицы оторвались и разлетелись по ковру.
Огонь в камине играл, отражаясь бликами на его широкой груди и освещая покрывавший ее густой покров темных волос. Я подошла ближе, хотелось ощутить силу его тела, прижаться к нему.
Расстегнув ремень, он выскользнул из оставшейся одежды и прижал свое обнаженное тело к моему. Я задрожала, чувствуя, как его затвердевший член пульсирует, прижимаясь к моему телу. Такого сладостного восторга я даже в воображении не могла представить. Он гладил мою грудь, подождал, пока соски снова напряглись под его пальцами, и начал гладить мой живот, вызывая стоны восторга из моей груди.
Пальцы его нежно коснулись бедер и скользнули между ног. Я вся отдалась ощущению не испытанного ранее удовольствия, которым наполняли меня движения его требовательных пальцев, и почувствовала, что из глубины моего существа изливается влажное тепло. Если бы мне сказали, что простым смертным дано испытать подобное физическое вожделение, я бы не поверила.
Затем он убрал руку. Я просила его не останавливаться, но он думал о другом. Скрестив руки под моими ягодицами, он приподнял меня и велел скрестить ноги на его талии. Я повиновалась, и с мгновение он держал меня в этом положении. Потом медленно опустил меня на твердо торчавшую мужскую плоть.
Дюйм за дюймом он проникал в меня, опуская меня все ниже. Я вскрикнула, но не оттолкнула его; он не прекратил движения, пока не вошел так глубоко, как мог. Затем он начал скользить вверх и вниз внутри меня, сначала медленно, затем все быстрее, сильными глубокими рывками. Я уже не думала ни о чем, кроме этих сладостных толчков, отвечая движением на движение. Внезапно все ощущения слились в одно, я откинула голову и закричала громко и пронзительно.
Ослабев, все еще дрожа всем телом, я припала к нему в изнеможении. «Теперь Вы не сможете отослать меня из Холла», — прошептала я, произнося свои мысли вслух.
Он крепко стиснул меня в объятиях. «Теперь я не успокоюсь, пока не сделаю этого», — ответил он мрачно.
Кларисса была расстроена не меньше меня, узнав, что должна расстаться с любимым папа, хотя и поспешила заверить, что меня она любит не меньше. «Но я ему нужна, Джессами, — сказала она. — Что он будет делать без меня?»
Она не употребила слово «защитить», но я поняла, что именно это она имела в виду.
Я разделяла ее озабоченность. Хотя жизнь его была вне опасности, но счастье и душевное спокойствие подвергались значительному риску.
Но Тристан уже решил, что мы должны уехать, и не медлил с приготовлениями. Меньше чем за две недели билеты были куплены, необходимые вопросы, связанные с путешествием, улажены, был снят дом в Ницце. Сопровождать нас должны были миссис Пендавс и Дейви — ему был поручен наш солидный багаж.
В день отъезда я из окна наблюдала за Дейви. Он грузил наши саквояжи в телегу, погружаясь и выныривая из тумана, который все еще стелился по земле. Очень быстро он закончил работу, и они с Уилкинсом отправились на станцию, а нам предстояло следовать за ними в экипаже в сопровождении Тристана.
Через полчаса Бастиан подал карету к парадному входу. Через несколько минут мы должны были выехать, если не хотели опоздать на утренний поезд.
Я с сожалением окинула прощальным взором свои уютные комнаты, которые уже привыкла считать домом.
Трудно было сдержать слезы, но я знала, что главные страдания еще впереди. Увидев пустой гардероб, я в полной мере осознала, что Тристан с нами расстается. В гостиную вбежала Кларисса, по ее лицу тоже текли слезы, но глаза были расширены от ужаса, она едва дышала. Она бросилась ко мне, ее тельце сотрясали рыдания.
— Что случилось? — спросила я.
— Матильда! — задыхаясь, проговорила она. — Матильда!
— Отдышись и расскажи, что произошло. Прошла минута, прежде чем она смогла связно говорить.
— Я ходила в развалины.
— Кларисса!
Она сдержала новый приступ слез.
— Джессами, я должна была пойти туда. Я подумала, если папа увидит, что я не боюсь, он не отошлет нас. Я должна была доказать ему.
— Но ты ведь не вошла в замок, не так ли?
— Вошла. В Главный Зал. И Матильда пошла со мной, потому что она хотела, чтобы папа видел, что она тоже не боится. Но я испугалась и убежала.
— Очень рада, — прошептала я.
— Но я уронила Матильду! — она снова заплакала. — Она одна в развалинах, я не могу ее там бросить. Я обещала, что никогда не оставлю ее, как Вы оставили Мег.
При этих словах боль утраты снова охватила меня, как в детстве. Нет, Матильду бросить в замке нельзя.
— Папа достанет ее. Я схожу вниз и попрошу его.
— Нет! — закричала она, рыдая. — Не надо ему говорить! Он узнает, что я не только нарушила обещание, я обманула его ожидания и струсила! Пожалуйста, Джессами, ведь я Вам верила. Не говорите ему ничего, только пойдемте со мной, я сама достану Матильду.
Ее отчаяние было так велико, что я не смогла ей отказать.
— Я сама найду Матильду, — успокоила я ее, — но при условии, что ты дашь слово не выходить отсюда, пока я не вернусь.
Она согласилась.
— На этот раз смотри не обмани меня, Кларисса.
— Не обману, — пообещала она.
Я успокаивала себя, что бояться нечего. Утром Артур обычно был в своей темнице, а я не пойду дальше Главного Зала. Выскользнув незаметно из дома, я направилась к руинам. Туман еще не полностью рассеялся, но скоро его не будет — близился полдень. Зимнее солнце светило неярко, но дневной свет шел на смену утренним сумеркам, кусты и деревья начинали приобретать четкие очертания. Для глаз Артура даже такой свет был невыносим.
Серые камни замка громоздились вокруг. Набрав в легкие побольше воздуха для храбрости, я
