дворе было сожжено несколько человек за знакомство с нечистой силой.
В 1822 году тюрьма располагалась в нижнем этаже здания Присутственных мест (ныне 3-этажное здание рядом с бывшим Госбанком).
В 1844 году командующий войсками находит неудобным иметь на людной улице, в центре города, тюрьму.
В 1850 году с разрешения генерал-губернатора построен временный острог, через 10 лет тюрьма стала ветхой и негодной к использованию. Тюрьма производила тяжкое впечатление в гигиеническом и нравственном отношении. Содержание арестантов скудное: 2,2 фунта хлеба (1 кг), 1/4 фунта мяса (100г) на одного человека. Благодаря подаяниям положение иногда улучшалось.
В 1863 году вместо старого острога строится новый, и в 1865 году каменное здание построено. Для квартиры смотрителя отведен каменный флигель. Освящена острожная церковь.
Данные взяты из «Краткой летописи Енисейского уезда А.И. Кытмонова»
Альтернатива
Домашний арест
В Красноярском крае наказания, не связанные с лишением свободы, исполняют 58 уголовно-исполнительных инспекций, по учетам которых ежегодно проходит 35-40 тысяч осужденных. Территория обслуживания составляет 2,4 миллиона квадратных километров.
В практической деятельности этих подразделений возникают вопросы, связанные с необходимостью оперативного сбора информации, еженедельного отслеживания оперативной обстановки, незамедлительного получения данных об осужденных.
Кроме этого, инспекции нуждаются в оказании эффективной помощи в розыске осужденных, скрывшихся от отбывания наказания, проведении первоначальных розыскных мероприятий, своевременном исполнении постановлений о принудительном приводе. Немаловажное значение приобретает оперативный межведомственный обмен информацией и координация работы с органами внутренних дел.
В связи с этим в ближайшее время в структуре отдела по руководству уголовно-исполнительными инспекциями ГУФСИН края планируется создание отделения по сбору и учету информации об осужденных к наказаниям, не связанным с лишением свободы, и обеспечению розыска осужденных, не изолированных судом от общества, скрывшихся от отбывания наказания.
Это тем более актуально, что в 2007 году будет введен в действие новый вид наказания – ограничение свободы, предусмотренный статьей 53 Уголовного кодекса Российской Федерации. Контроль за осужденными данной категорией будут осуществлять уголовно-исполнительные инспекции.
Данный вид наказания по своему правовому положению находится между лишением свободы и наказаниями, с лишением свободы не связанными. В нынешней редакции ограничение свободы заключается в содержании осужденного, достигшего к моменту вынесения судом приговора восемнадцатилетнего возраста, в специальном учреждении без изоляции от общества в условиях осуществления за ним надзора.
В новой редакции законопроект предусматривает, что осужденный к ограничению свободы будет проживать по месту жительства под надзором уголовно-исполнительных инспекций. Однако на осужденного будет возложен значительный круг правоограничений. Граждане, осужденные за мелкую кражу, совершение дорожно-транспортных происшествий с тяжкими последствиями и другие преступления, максимальное наказание по которым не превышает пяти лет, получат шанс не ехать в тюрьму, а оставаться дома под надзором УИИ, одновременно выполняя общественные работы. Соответствующие поправки в Уголовный кодекс, уточняющие норму «ограничение свободы», внесены в Государственную Думу Федерального Собрания Российской Федерации.
Так, в 2006г., по данным председателя Верховного суда В. Лебедева, служители Фемиды осудили около 900 тысяч человек, 63 % из которых совершили преступления небольшой и средней тяжести. Более чем по 20 «нетяжким» статьям УК РФ предусмотрено ограничение свободы, но пока оно связано с «содержанием осужденного в специальном учреждении без изоляции от общества в условиях осуществления за ним надзора». Если Государственная Дума примет поправки в УК РФ, то осужденный сможет проживать дома.
При этом, по словам официальных представителей ФСИН, расходы бюджета на содержание одного заключенного в колонии или тюрьме (2000 долларов) отстают от норм развитых стран (20 – 35 тысяч долларов в год). Содержание части осужденных дома, даже с учетом расходов на усиление уголовно-исполнительных инспекций и электронные браслеты, обойдется дешевле, тем более, что часть средств на них намерен выделить Евросоюз.
Первоначально было предусмотрено введение электронных средств наблюдения. Закрепление за осужденным электронных маячков позволит инспекции в любое время установить местонахождение осужденного.
Реализация положения об электронном мониторинге требует тщательной организационной и финансовой подготовки. В перспективе, при создании необходимых финансовых условий, предполагается внедрить электронный мониторинг в отношении всех осужденных к ограничению свободы. В этом случае данный вид наказания будет аналогичен тем, которые уже давно реализуются в европейских странах, как альтернатива лишению свободы.
Михаил Иванович Ситдиков, начальник управления психолого-педагогической и социальной работы с осужденными ГУФСИН края
Старшее поколение
Тридцать лет и три года
Семен Минович Козель – один из тех людей, кто не представляет себе жизнь без службы в УИС. В Красноярск он попал сразу после армии: в числе других пограничников был направлен на строительство КРАЗа. А в 1963 году, закончив Барнаульскую спецшколу по подготовке начсостава МВД, получил распределение в ИТК–16. После этого возглавлял ИТК–16, ИК–6, а с 1987 года – все управление исправительных учреждений. В общей сложности отдал службе 33 года, а с учетом времени, когда после выхода на пенсию возглавил Центр социальной адаптации для лиц, освободившихся из мест лишения свободы, получается и все тридцать девять. Скоро можно будет отмечать профессиональный юбилей.
— Семен Минович, Вы – один из немногих руководителей, и по сей день оставшихся в строю. Чем Вы сами объясните такое свое «долгожительство»?
— За многие годы работа стала частью меня. Даже когда вышел на пенсию и, соответственно, временно «выбыл из рядов» УИС, я работал в Федеральной миграционной службе. Особой разницы не почувствовал – и там мне пришлось иметь дело с несчастными, обездоленными людьми, «беспаспортными и безработными» – мигрантами. А в марте 2001 года В.К. Шаешников пригласил меня возглавить Центр социальной адаптации, и вот уже 6 лет я на этом посту. Уходить не спешу, так как осознаю значимость своей работы. Особенно это ощущаешь, когда приходят и благодарят люди, встречавшиеся раньше на жизненном пути – даже осужденные, отбывавшие срок под моим началом.
Наш адрес знаком всем, кому некуда больше идти, у кого не осталось родных или утеряна с ними связь. Вот свежий пример: недавно проживал у нас Дмитрий Пузырьков. С ним случилось несчастье. Кто-то, кому он, видимо, не вовремя перешел дорогу, нанес ему ножевые ранения, с которыми он попал в больницу. Не долечившись, ночью пешком пришел сюда, на порог Центра. Торопился, потому что решил, что за время болезни его могут выписать, и просил этого не делать. Ну, не выгонять же? Приняли, спать уложили. Вскоре кто-то заметил, что парень очень плох, совсем умирать собрался. Вызвали «Скорую». Сейчас лежит в больнице, скоро выписывается.
В год через наш центр проходит около трех тысяч человек. Прописка, паспорт, другие документы – всем этим занимаются наши сотрудники ради одного: дать человеку шанс вернуться в общество.
— Чем Вам памятен Громадск, где вы были начальником учреждения?
— Это моя вторая родина. Там прошла молодость, там же я женился, родились сыновья. Жизнь была трудная: неблагоустроенное жилье, печное отопление, привозная вода. Все так жили. Моей жене, как и многим офицерским женам, пришлось поменять профессию. Имея специальность зубного техника, она работала учителем младших классов. Но были и «плюсы». Коллектив был очень сплоченный, в работе себя не щадили. Горжусь тем, что стал инициатором фестиваля сотрудников УИС. И сейчас считаю, что это – важный фактор корпоративной культуры.
— В 1991 году Вы возглавляли управление и были непосредственным участником событий, вошедших в историю: массовых беспорядков в ИК-6 в 1991 году. Расскажите, как это было.
— Хотя тюрьмы и колонии созданы для изоляции людей, полной изоляции не бывает. Все, что происходит в «большом» обществе, отражается в «малом». И тот бунт, без сомнения, был спровоцирован ситуацией в стране в целом. Вся страна бурлила. Вот и «шестерка» – а точнее, организаторы бунта – решили поиграть в «демократию». Деталь, которая хорошо характеризует тогдашние настроения: когда волнения в учреждении только начались, я издал приказ, в котором, согласно веяниям времени, вводил небольшие послабления. В нем, например, разрешалось ношение часов, длинных волос. Но это уже не могло повлиять на бунтарский дух, воцарившийся в колонии. Им нужен был этот бунт. И ответом на мой приказ в устной речи осужденных неоднократно звучало пожелание одеть себе часы на… одно место.
В этой ситуации я должен был сделать все возможное для того, чтобы избежать кровопролития. И я с ней справился. Эти часы и дни, когда впереди маячила неизвестность, а зона «бурлила» все сильнее, прибавили мне седых волос.Но даже в такой пограничной ситуации я не пошел на превышение своих полномочий. Хотя потом, в Москве, мне эту «нерешительность» поставили в упрек. На что я резонно ответил, что виноват здесь не я, а еще четыре генерала, в чьей власти было ввести внутренние войска. В конце концов это и было сделано, и только это остановило неуправляемую лавину анархии.
До этого жизнь не раз испытывала меня на прочность. В 80-е годы пришлось дважды принимать решения в ситуациях побега и захвата заложников. Запомнился побег из СИЗО-1, совершенный Пыжовым и Стоцким через крышу администрации. При прыжке Пыжов сломал обе ноги, и Стоцкий тащил его на себе до здания агентства «Аэрофлота» на Мира, там позвонил в подъезд, и жильцы вызвали «Скорую». Задержали сначала одного, потом второго – уже в БСМП. Входит начальник СИЗО в приемный покой, а беглец, как ни в чем не бывало, телевизор смотрит, и в гипсе весь:
— Привет, Пыжов, – говорит начальник.
— А я не Пыжов.
— А кто же ты?
