них держит в руках по одной кошке. Все улыбаются.
Тимофей (машет рукой): Да так, ничего особенного…
Харри: Тимми у нас скромняга.
Тимофей: А где же наш Джо?
Звук сверху: А вот и он, наш папа Джо! Идет папа Джо! Держитесь, парни!
По лестнице сверху спускаются большие черные ноги в шлепанцах. Потом в поле зрения появляется Джо Хартфилд целиком. Он почти не изменился. На каждом плече его сидит смуглый ребенок — на правом девочка лет четырех, на левом — мальчик лет трех. Дети смотрят на гостей блестящими любопытными глазами.
Джо (громогласно): Знакомьтесь, детки, это дядя Харри и дядя Тимми! Мои самые лучшие друзья! Сегодня мы будем жарить барбекью!
Дети: Ура! Барбекью! С кетчупом!
Лиз: А завтра мы пойдем в цирк и посмотрим кошачье представление! Дядя Тимми работает в цирке!
Дети: Ура, цирк! Поп-корн!
По лестнице пулей проносится тощий сиамский кот, бросается к своим боевым приятелям Васе и Тедди, те прыгают на пол. Три кота кружатся по гостиной, обнюхивают друг друга. К ним, размахивая руками, бегут дети.
Дети: Мама! Мама! Можно их погладить?
Лиз: Можно. Только не оторвите бедным кискам головы.
Джо: Ты как, Харри, все там же работаешь? У Галлахера?
Харри: Если говорить точно, Галлахер теперь работает у меня. Я шеф Американского управления геологической безопасности.
Джо: Надо ж, а я и не слыхал о таком. Ты теперь большой босс, Харри. Много работы?
Харри: Больше, чем хотелось бы. Как всегда, полный завал. Трясет то здесь, то там. Отдохнуть не дают.
Тут же звонит его мобильный телефон. Он прикладывает его к уху.
Харри: Да. Да! Да!!! Что значит срочно?! Вы понимаете, что у меня отпуск?! Что значит пять пиков Галлахера подряд? Этот Галлахер меня уже достал! Кто он вообще такой, этот Галлахер? Возомнил о себе… Где? В Мексике? Разлом через всю Северную Америку? Да… Да, черт возьми! Объявляйте готовность номер один. Я вам перезвоню.
Тимофей: Похоже, старушка Земля всерьез решила развалиться?
Харри: Есть дело, Тимми. Как поживают твои пять котов-акробатов?
Тимофей: Не дам их, даже не думай. Не надейся.
Харри: Тебе плевать на человечество?
Тимофей: Не дам! Это элита мировой акробатики. К тому же, четыре спецзадания за последние три года — многовато даже для них.
Харри: Пятьсот тысяч.
Тимофей: Пятьсот было в прошлый раз. Теперь — шестьсот.
Харри (теряя терпение): Ладно, шестьсот! Но учти, это грабеж!
Тимофей: Мои хвостатые парни должны иметь обеспеченную старость.
Харри: Будет, будет им старость! Каждому — гарем из самок и тонна воробьиной печенки! Поехали, время поджимает!
Джо (растерянно): Подождите, ребята, а как же барбекю?
Харри: Не сегодня, Джо. Не сегодня, извини. Мы созвонимся с вами. Берегите себя!
Харри и Тимофей опрометью выбегают из дома.
Джип мчится по пустынной дороге штата Оклахома, за рулем Тимофей Павлофф, рядом с ним — Харри Каммингс.
На двери джипа нарисован бегущий кот, надпись: «Homo homini felis est».[4]
В числе музыкантов, озвучивавших фильм, значатся: Aerosmith, ZZ-Top, Зе Энималс, Зе Роллинг Стоунс, Зе Мфира, Фил Коллинз, Phil Kirkopov & Motherfuckers.
Александр Громов
ТОЛСТЫЙ, ЛЕНИВЫЙ, СМЕРТЕЛЬНО ОПАСНЫЙ
А кот спросил:
— Умеешь ли ты выгибать спинку, мурлыкать и пускать искры?
Он мяукал так тихо, что я ни за что не услышал бы его жалобы сквозь дверь, если бы не вышел проверить почтовый ящик. Более того, я едва не наступил на него всем весом и только в последний момент каким-то немыслимым финтом увел ногу в сторону. Едва не упал, между прочим.
Котенок. Недель четырех-пяти от роду, не больше. Внешность — обыкновенная, мяв — жалобный.
Я бы даже сказал — плач, а не мяв. Котенок плакал, как плачут все котята-сироты, безостановочно и безнадежно. На меня он никак не отреагировал, как видно, не имея оснований верить в людскую доброту. Он был прав. Кому нужен беспородный приблудный котенок, серый в полосочку? С родителями ему не повезло: не были они ни персами, ни сиамцами, ни шибко ценимыми почему-то бесшерстными уродами. Впрочем, на таком холоде бесшерстный котенок уже умер бы. Если предположить, что он, такой ценный, вообще оказался бы на холоде, что вряд ли.
Этот был подзаборник. И сын подзаборника. А может, дочь.
— Дверь прикрой, дует, — крикнула Люся.
Мы с женой живем на первом этаже, более того, наша дверь ближайшая от двери парадного. Когда на улице холоднее минус двадцати, грязный снег, принесенный на ботинках жильцов, лежит возле нашей двери и не тает.
Ежась на морозном сквозняке и проклиная слабосилие Гольфстрима, плохо греющего наши края, я проверил ящик — ничего, кроме рекламных листков. Ожидаемого извещения о почтовом переводе некоей суммы от журнала «Юный оккультист» за статью, вышедшую еще два месяца назад, там не оказалось.
Сказав по адресу редакции несколько теплых слов, я вернулся. Котенок мяукнул в пространство, по- прежнему игнорируя меня. Что было уж совсем удивительно — сидя на обледеневшем резиновом коврике, он равно игнорировал струю тепла, идущую из приоткрытой двери!
«Стоик», — подумал я.
— Мя! — согласился котенок.
— Что же мне с тобой делать, а?
— Мя!
