«Альфа» и «Дельта», полковник велел мне отправляться спать. Но я, естественно, не подчинился его приказу: свидание с Мэв должно было освежить меня больше, чем сон.
Отдежурив вечернюю смену, Шломо заявился в командный центр. Хотя он прежде всего был специалистом-экспериментатором, но использовал свое мастерство медика и в практических целях, в данный момент помогая измотанному вконец медсоставу боевых соединений. Причем, как и все остальные, выглядел уставшим до предела.
— Полковник Вульф? Разрешите обратиться?
— Слушаю, Шломо.
— Он пришел в себя.
— Его состояние?
— Плохое, но держится. Крепкий орешек. Еще может выкарабкаться.
Шломо имел в виду Элсона. Элементала нашли в изувеченном заблокированном бронекостюме в состоянии, близком к смерти. Полковник приказал известить его, как только Элсон придет в сознание. Тот факт, что он смог собраться с силами, говорил о том, что элементал боролся со смертью еще отчаяннее, чем с Волком.
Полковник Вульф кивнул офицерам своего штаба. Слова здесь были не нужны: все они были сказаны во время жаркого совещания, в котором мы встретили, рассвет этого дна. В совещании принимали участие командиры с обеих сторон. Вызов исчерпал себя, и результаты Испытания опровергнуты. Настало время зализывать раны. Чандра, Джемисон, Николь, Атвил, Гразье, Мэв, молодой Тетсухара и Грэм из спецразведгруппы пошли за нами следом, когда мы направились в отделение реанимации.
Офицеры, последовавшие за нами, представляли собой состав экстренного полномочного совета Драгун; они были помощниками Волка в утомительном деле собирания по частям разбитой вдребезги армии. Дело было, что и говорить, новым и непривычным и лишь отчасти защищалось традицией Драгун. Хотя полковник, как восстановленный командир, вполне свободно мог издавать распоряжения, лучше было, когда за его спиной при этом стоял офицерский совет, в особенности важно было, что за спиной Волка стояли теперь те, кто раньше противоборствовал с ним. Чрезвычайный совет был временной мерой, но многое из того, чем пришлось заниматься Драгунам в эти дни, было временным.
Действительный офицерский совет был истреблен больше чем наполовину, и Волк еще не одобрил кандидатуры на замещение. Фанчер числилась в списках погибших, оставив полк «Бета» без представительства. В похожем положении находился и полк «Гамма», хотя Парелла считался пропавшим без вести — никто не мог подтвердить факта его смерти. Задействованные по найму подразделения прибывали по мере того, как заканчивались их контракты, и вскоре должен был сформироваться новый совет офицеров, а пока его замещала «чрезвычайка» полковника. Головной комплекс полигона Тетсухары теперь, как никогда, напоминал гигантский муравейник. В нем еще никогда не царило такого оживления. Изувеченные боевые роботы и танки нестройными рядами припарковывались у ремонтных ангаров, в то время как техи вовсю суетились с ремонтным оборудованием, переходя от одной боевой машины к другой. Поврежденные бронекостюмы были рядами растянуты на стендах, оружейники, словно средневековые палачи, возились вокруг них со своими сварочными агрегатами.
Однако машины были не единственными потерями, понесенными в этом сражении, и далеко не самыми значимыми. Гигантский шаттл класса «Цитадель», прибывший в самом конце сражения на поле боя, теперь обеспечивал энергией госпиталь и операционные, облегчая напряжение энергетической системы комплекса, которая и так уже работала на пределе возможностей. Тень корабля осеняла операционные палаты, где врачи вели настоящее сражение за жизни раненых воинов. Чтобы разместить всех раненых и контуженных, наш полевой госпиталь понадобилось увеличить раза в четыре. Пришлось включить в госпитальный комплекс несколько казарм, разместив в них реанимационные палаты. Шломо как раз и ввел нас в одну из таких палат, где находился Элсон.
Когда мы вышли из штаба, я оглянулся, и везде мои глаза наталкивались на синий цвет. Никто никогда не издавал такого приказа, однако все, включая гражданских, сочли своим долгом надеть синие комбинезоны. Даже многие из куритсу их носили. Что ж, они проявили себя достойно и доказали, что они заслужили свое место среди Драгун.
Я сознавал, что для некоторых носить обычную, не полевую форму Драгун было настоящим облегчением. Я сам испытал это ощущение, скинув хладожилет с его сенсорами обратной связи. Многие носили синие комбинезоны в знак солидарности, в знак того, что мы снова стали единым воинством — Драгунами, а не мятежниками, приверженцами и прочими, как одна группировка предпочитала называть другую. Некоторые воины, в особенности те, кто сражался за Элсона и Алпина, вероятно, испытывали несказанную благодарность синему цвету за то, что на его фоне никто не выделялся.
Когда наша небольшая процессия достигла входа в отделение, Мэв вышла вперед, чтобы открыть дверь. Ручка двери вырвалась из ее руки, когда кто-то толкнул дверь подъезда изнутри. Декхан Фразер чуть было не сшиб девушку с ног. Поймав ее за руку и удержав от падения, он в полной растерянности принес свои извинения на японском языке. Конечно, я только по интонации догадался, что он извиняется.
Полковник подошел к Фразеру и заговорил:
— Знал, что еще увижу тебя, Декхан. Нам есть о чем поговорить.
— Я пришел сюда не за этим. Мне сказали, что здесь я могу отыскать Дженнет.
— Третье отделение, — подсказал Шломо. — А это — второе.
— Можем поговорить позже, — заметил полковник.
— Конечно. — Окинув взором нашу процессию, Декхан с вымученной улыбкой произнес: — Теперь, похоже, многое изменилось, полковник. После столь долгого отсутствия мне надо осмотреться, чтобы лучше узнать людей, которые меня окружают. Кстати, могли бы представить меня вашей дочери.
Рашель среди нас не было, и поэтому слова Декхана меня несколько озадачили. Но когда я заметил, что Фразер не сводит взгляда с Мэв, то внезапно догадался, что он имеет в виду. Полковник был одинакового роста с Мэв. Правда, значительно шире в плечах. Зато — те же серые глаза, одинаково смуглый цвет кожи. Оба — сероглазые, смуглолицые крепыши, и, верно, волосы Волка когда-то были того же цвета, что и у нее. Я вспомнил, что Мэв происходит из сиб-группы смешанных генетических линий и не знает своего происхождения. Зато всем было известно, что Волк постоянно отказывался сделать свой взнос в семенной банк, утверждая, что ему достаточно и своей кровной семьи. Я чувствовал себя так, словно в мою голову только что разрядили излучатель протонно-ионных частиц.
Пока я остолбенело стоял, Мэв уже представлялась.
