просил проработать вопрос о возможности пуска ракеты 8К74 с облегченной головной частью в акваторию Тихого океана на 16 000 — 17 000 км при азимуте 45°.
Письмо в виде директивы Руднев переадресовал Королеву. Бушуев проработал вариант головной части с зарядом, предназначавшимся для Р-9, — 1,65 мегатонны вместо 3 штатных мегатонн. Нужная дальность получалась, потому что заряд облегчался на 600 кг. Головная часть, снаряженная краской, была изготовлена, и пуски для устрашения американцев зимой 1961 года состоялись. Задание Неделина было выполнено.
Для пусков Р-7 и Р-7А на полигоне НИИП-5 в Тюратаме было всего два стартовых комплекса: первая и тридцать первая площадки. Боевое дежурство несли ракеты, которые лежали в МИКах, и, таким образом, в случае боевой тревоги готовность к пуску составляла при непрерывной работе 12 — 16 часов.
При строительстве северного полигона в Плесецке было предусмотрено создание четырех стартовых комплексов для «семерок». Всевозможными мероприятиями там довели время готовности до семи-восьми часов. Это было приемлемо для пуска космических объектов, но в дальнейшем стало ясно, что для боевых ракет такое время не годится. Мы это понимали не хуже военных и начали интенсивную разработку новой межконтинентальной боевой ракеты Р-9.
Р-7 — НОСИТЕЛЬ ЛУННЫХ АВТОМАТОВ
Два года, последовавших за спутниковыми успехами 1957 года, по темпам и напряжению были подобны военным.
К началу 1958 года шла параллельная деятельность сразу по пяти основным для нас направлениям. Это были: доводка боевой Р-7 для сдачи на вооружение, модернизация Р-7 с задачей получения дальности полета 12 000 км (Р-7А), превращение Р-7 из двухступенчатой в трех — и даже четырехступенчатую, проектирование «тяжелого спутника» для фоторазведки (будущего «Востока») и, наконец, проекты покорения Луны, Марса и Венеры.
О двух первых направлениях я уже рассказывал. Из оставшихся трех космических задач наиболее привлекательной и приоритетной казалась проблема достижения Луны.
У каждого из возможных направлений были свои сторонники и энтузиасты, противников не было. Создание Р-7 и наращивание ее последующими ступенями открывало такие перспективы, что хотелось делать все как можно скорее, как можно чаще потрясать мир и самим замирать от восторга, слушая голос Левитана: «Внимание! Говорят все радиостанции Советского Союза! Передаем сообщение ТАСС! Сегодня, в соответствии с программой исследования космического пространства и подготовкой к межпланетным полетам…»
Сколь угодно можно критиковать утопические планы построения коммунизма, попрание прав человека и диктатуру коммунистической партии в тоталитарном государстве. Однако невозможно вычеркнуть из истории хрущевской эпохи создание благоприятных условий для развития космонавтики и сопутствующих ей наук. Космонавтики отнюдь не милитаризованной и не только с чисто пропагандистскими целями. В первые послеспутниковые годы были заложены основы для подлинно научных исследований в космосе, представляющих общечеловеческие интересы. Не только мы, непосредственные участники ракетно- космических программ, но и все советские люди испытывали гордость и восхищались тем, что они граждане страны, которая прокладывает человечеству путь во Вселенную.
Я пишу об этом отнюдь не из чувства тоски по «старому доброму времени», а потому что хорошо помню отношение людей самых различных слоев общества к нашим космическим успехам.
Большинство историков объясняют успехи советской космонавтики того периода гениальностью и организаторскими способностями Королева. Нет никаких сомнений в том, что его личность сыграла огромную роль.
Королеву, его ближайшему окружению — главным конструкторам, академическим ученым, группировавшимся вокруг Келдыша, нарождавшимся новым ракетным организациям Янгеля и Челомея создавались все условия для успешной деятельности. Казалось бы, зачем Министерству обороны бросать солдат и офицеров на штурм Луны? Это явно шло в ущерб их основным военным задачам. Тем не менее на всем пространстве от Москвы и солнечного Крыма до Камчатки на десятках измерительных пунктов, в центрах командно-измерительного комплекса, во всех службах полигона самоотверженно трудились тысячи военнослужащих. Военные специалисты выполняли указания Королева не менее ревностно, чем приказы главнокомандующего — Главного маршала артиллерии Неделина.
По существу, наше технократическое сообщество оказалось государством в государстве, что до поры до времени не противоречило партийной доктрине. Высшие партийные руководители понимали, что определенная суверенность и самоуправляемость технократам необходима. Ученым-аграрникам, биологам, художникам и поэтам приходилось куда хуже.
В ту пору, несмотря на многочисленные ошибки, неудачи и тяжелые аварии, технократам — атомщикам, физикам и ракетчикам — все прощалось. О наших успехах шла слава по всему миру. О наших провалах и неудачах знали только непосредственные участники.
Примером тому может быть история покорения Луны. Я был непосредственным участником всех пусков по Луне вплоть до 1966 года. Если собрать воедино и описать всю историю покорения человечеством Луны, от первых наших неудач 1958 года до американских пилотируемых лунных экспедиций, получилась бы очень поучительная и увлекательная книга. Она была бы наполнена научной информацией, трагическими и комическими событиями и увлекательными приключениями не в меньшей мере, чем детективно- фантастический роман.
Только за год, с 23 сентября 1958 года по 4 октября 1959 года, мы предприняли семь пусков по Луне. Из этих семи один был частично удачным — это когда мы объявили о создании искусственной планеты «Мечта» — и только два полностью выполнили положенные им задачи. В последующие годы, вплоть до 1966, только в одном из четырнадцати пусков по Луне мы добились успеха. Итого: за девять лет — 21 пуск по Луне. Из них только в трех полный успех!
Но какая же это была адская, увлекательная и азартная работа!
Для достижения Луны автоматическим аппаратом, начиненным аппаратурой, двух ступеней Р-7 уже не хватало. Третья, чисто космическая ступень, была необходима для разгона посылаемого к Луне аппарата до второй космической скорости 11,2 км/с. Эта ступень была названа блок «Е». Требовался двигатель для этой ступени. Мишин, окрыленный успехами по созданию рулевых двигателей для Р-7 силами ОКБ-1 на нашем заводе, уговорил Королева не обращаться за помощью к Глушко. Отдел нашего главного специалиста по двигателям Мельникова обладал неплохой стендовой базой и достаточным кадровым составом для разработки самого двигателя — камеры сгорания с высотным соплом. Но требовался турбонасосный агрегат, опыта создания которого у нас не было. Времени на обучение тоже не было. Выручила авиационная промышленность. Я уже говорил, что она попала в немилость к Хрущеву. Высвобождались не только производственные мощности заводов, но и конструкторские бюро искали интересную работу. Очень
