– Я попытаюсь узнать. Но имейте в виду, что в «кремлевке» не любят, когда мы вмешиваемся.
Через пять минут Воробьев позвонил.
– Удалось узнать, что положение серьезное. Конечно, мне сказали, что делают все возможное и наша помощь им не нужна.
25 июня 1971 года Алексей Исаев умер. Коллектив КБ Химмаш был потрясен. Исаев пользовался не только авторитетом руководителя, но и искренней любовью коллектива, которая редко достается начальнику от подчиненных. Редко какой космический аппарат обходился без корректирующих орбиту двигателей Исаева. Ракеты ПВО и ПРО, ракеты, установленные на подводных лодках, летали на двигателях Исаева.
У Исаева было немного завистников и не было врагов. Я знал его 35 лет. Все это время казалось, что не только его мозг, но и сердце было охвачено пламенем инженерного творения. Он относился к тому редкому типу творца-руководителя, который, явившись утром на работу, мог собрать коллег и сказать:
– Все, что мы с вами вчера придумали, нужно выбросить в корзину и забыть. Мы «пустили струю».
Исаев не боялся объявлять о собственных ошибках, смело опровергал устоявшиеся мнения. Его поведение иногда вызывало возмущение в министерствах, когда срывались сроки, потому что Исаев требовал «выбросить» большой производственный задел как ненужную шелуху. Простота, доступность, бескорыстность выделяли его из среды равных по общественному положению.
Мишин позвонил мне с полигона.
– Завтра у нас пуск. Прилететь на похороны Алексея не успею. Как старый товарищ и представитель нашей организации помоги исаевцам.
Организовать помощь в похоронах было нетрудно. Председателем комиссии по похоронам был назначен первый заместитель министра Тюлин.
Он объяснил:
– Для похорон есть только один день. 27-го июня пуск Н1. 30-го июня посадка экипажа «Союза-11». За сутки все руководители, в том числе и фирмы Исаева, должны вылететь в Евпаторию. Значит, хоронить можно только 28-го. В ЦК договорились – даны указания похоронить на Новодевичьем кладбище. Надо быстро выбрать место. Мне передали, что родственники настаивают на старой территории Новодевичьего. Там очень трудно найти место. Но все команды даны. Вы в городе подготовьте к прощанию Дворец культуры. Впрочем, все сами понимаете. Министерство все расходы берет на себя. Не забудьте о транспорте. Если не хватит своих автобусов, нанимайте городские. Помогите Богомолову, если будут проблемы. Я приеду к вам с самого утра прямо во дворец.
Пуск Н1 №6Л вклинился в наше ритуальное расписание траурным салютом.
Старт состоялся в ночь с 26 на 27 июня 1971 года в 2 часа 15 минут 52 секунды по московскому времени. С вечера установили с полигоном связь по ВЧ, но организовать оперативную передачу телеметрических параметров не удалось. Информацию о том, что приосходило после старта, мы получали в виде не очень внятных устных докладов из бункера, а потом из вычислительного центра полигона, в котором производилась оперативная обработка информации телеметрических систем.
Все 30 двигателей первой ступени вышли на режим. Ракета нормально взлетела. Через пять секунд после старта телеметристы начали репортаж: «Тангаж, рыскание в норме, угол по вращению увеличивается».
С первых секунд ракета начала закручиваться вокруг продольной оси. После 14 секунд полета угол по каналу вращения превысил восемь градусов. Гироплатформа выдала команду АВД – аварийное выключение двигателей. Команда не прошла. Она была заблокирована до 50-й секунды. Эту блокировку ввели после аварии № 5Л для безопасности стартовых сооружений. К 50-й секунде ракета закрутилась на 60 градусов. Как только блокировка была снята, выключились сразу все тридцать двигателей первой ступени. Ракета упала в 20 километрах. Если бы не страховочная блокировка команды АВД, ракета упала бы всего в километре от старта. Взрывной волной, эквивалентной 500 тоннам тротила, были бы вторично разрушены стартовые сооружения,
В 1948 году при испытаниях ракет Р1 в Капустином Яре Пилюгин осмелился заявить на Госкомиссии, что аварии дают нам опыт, которого мы не получаем при нормальных пусках. Вспомнив об этом, Бармин с горьким удовлетворением сказал, обращаясь к Пилюгину и ко мне на одном из заседаний аварийной комиссии: «Вы экспериментально подтвердили выполнение моего требования о падении неисправной ракеты на безопасном от старта расстоянии».
Какие силы закрутили ракету? Казалось, ответ лежал на поверхности: ложная команда системы управления по каналу вращения. Эта версия в подобных случаях высказывается как наиболее вероятная.
В эту тяжелейшую бессонную ночь даже я поддался гипнозу самого простого объяснения – отказ в цепи передачи команд по каналу вращения. Но более вероятная версия – перепутаны полярности выдачи команды.
– Было же у нас такое на первом «Союзе». Могли перепутать и на ракете, – так высказывались участники ночного бдения в Подлипках, не имея достоверной информации с полигона.
Сторонники перепутанной полярности пытались вычислить угловую скорость закрутки. Вместо отрицательной обратной связи в автомате стабилизации в этом случае действует положительная. На отклонения по углу вращения автомат реагирует не парирующим моментом управляющих вращенем сопел, а добавляет, усиливает момент на вращение.
К 10 утра по докладам с полигона версии о виновности системы управления, в том числе и о вероятности перепутывания полярности, были отвергнуты. По ВЧ-связи Георгий Дегтяренко объяснил, что система управления честно боролась за жизнь ракеты. С первых секунд полета сопла управляющих двигателей, пытаясь остановить вращение, вскоре дошли до упора, а закрутка продолжалась. Возмущающий момент, непонятно откуда появившийся, относительно продольной оси был намного больше момента управляющих сопел.
Днем не было передышки от звонков из аппарата ЦК, ВПК, разных министерств и смежных организаций, уверенных в том, что тайна гибели ракеты Н1 уже раскрыта, но мы умышленно темним и что-то скрываем. Одним из первых, кто в этот день высказал подтвердившуюся впоследствии версию, был Хитрик.
– Пользуясь докладами наших товарищей с полигона, мы попытались на своей модели воспроизвести процесс. Система управления так себя поведет только в том случае, если по вращению действует
