Восемь Сознаний, какие бы чудесные вещи он не видел или не делал, — они просто произведения Самсарного Сознания и чувств (по-китайски: shih sheng). Если человек относится к этим явлениям как к реальным, то это сравнимо с принятием вора в сыновья. В прошлом старики говорили ясно: «Невежественные» йоги, которые не знают Истины, цепляются за воображаемый «абсолютный дух», который фактически и есть основная причина, заставляющая их бродить в Самсаре с самого безначального времени. Только дураки называют связанный цепляньем «абсолютный дух» «Первородным Существом»! Это самые важные врата, через которые надо прорваться.
Так называемое внезапное Просветление и постепенные занятия относятся к тому, кто уже по- настоящему достиг «У», но еще все же не может очистить сразу все привычные мысли. В этом случае нужно работать над идентификацией своего понимания «У» со всем, с чем он сталкивается в повседневной жизни, и пустить свое понимание в действительное пользование слиянием с объективными событиями. Когда одна часть объективного проявления сольется с постижением «У», одна часть Дхармакайи раскроется и, когда одна часть обманчивой мысли растворится, одна часть Мудрости (Праджни) озарится светом. Главное в этих занятиях — непрерывность и последовательность.
КРАТКИЕ АВТОБИОГРАФИИ ПЯТИ МАСТЕРОВ ДЗЕН
1. Автобиография Мастера Дзэн Хань Шаня
Я родился в Чжуань Чжао в Нанкинском округе. Моя мать, набожная буддистка, всю жизнь была почитательницей всемилостивой Гуань Инь. Однажды ей приснилось, что Всемилостивая Мать принесла в дом ребенка, которого она приняла с теплыми объятиями. В результате она забеременела и 12 октября 1545[29] года родился я.
В 1546 году, когда мне было 12 месяцев, серьезная болезнь привела меня на край могилы. Мать молилась Всемилостивой и дала обет, что если я поправлюсь, она отдаст меня в монастырь. Когда я поправился, она записала мое имя в монастырь долголетия.
Когда мне было три года, я предпочитал сидеть в одиночестве и не играл с другими детьми.
Мой дед всегда восклицал: «Это дитя похоже на деревянный столб!»
В семь лет мать отправила меня в школу. В то время у меня был дядя, который очень меня любил. Однажды перед самым моим приходом из школы он умер. Когда я увидел его неподвижно лежащим на кровати, мать попыталась обмануть меня, сказав: «Твой дядя спит. Ты можешь разбудить его». Я позвал дядю несколько раз, но он мне не ответил. При этом моя тетя, сильно убитая горем, крикнула ему: «О, Боже мой, куда, ты ушел?» Очень озадаченный, я сказал матери: «Тело моего дяди лежит здесь. Почему тетя говорит, что он ушел?» Тогда мать сказала: «Твой дядя умер!» «Когда умирают куда уходят?»— спросил я се, и с того момента этот вопрос глубоко запечатлелся в моем сознании.
Через некоторое время тетя родила ребенка. Когда мать впервые взяла меня посмотреть на новорожденное дитя, я спросил: «Как попало это дитя в живот тети?» Мать похлопала меня и сказала: «Глупый ребенок! Как ты попал в мой живот!»
С того дня большой вопрос жизни и смерти завладел моими мыслями. Он застрял в моем уме и давил на сердце как свинец.
Когда мне было восемь лет, я жил в доме у родственников за рекой — так было ближе до школы. Мать запретила мне приходить домой чаще одного раза в месяц. Но однажды я отказался вернуться в школу после месячных каникул. Когда я сказал матери, что не могу вынести разлуки с ней, она пришла в ярость. Она отшлепала меня и прогнала на берег реки. Но там я никак не уходил от нее, и не садился на паром. В ярости мать схватила меня за волосы, бросила в реку, а затем повернула домой ни разу не оглянувшись. Поблизости был один дедушка, который позвал на помощь, и меня спасли. Наконец, когда я вернулся домой, мать воскликнула: «Что толку держать эту дрянь живым! Лучше бы он утонул!» После этого она избила меня и пыталась выгнать. Тогда я решил, что мать слишком сурова и жестока, и что отныне больше я домой не приду.
Позже я узнал, что мать много раз плача стояла одна па берегу реки. Когда бабушка бранила ее за это, со слезами на щеках мать отвечала: «Я должна преодолеть его слишком привязчивую натуру, чтобы он мог серьезно учиться».
Когда мне было девять лет, я поступил учиться в 1 монастырь. Однажды я подслушал, как монах читает Сутру Всемилостивой. Таким образом я узнал, что Гуань Инь может спасти нас от всех страданий этого мира. Поняв это, я очень разволновался и взял Сутру, чтобы читать и изучать ее самостоятельно.
Позже я сказал матери, когда она воскуривала фимиам и выполняла ритуал Гуань Инь:
— Ты знаешь Сутру Бодхистаттвы Гуань Инь?
— Нет, — ответила она, после чего я немедленно прочитал ей Сутру.
Ей очень понравилось и она спросила:
— Где ты научился этому? — потому что мои манера и голос походили на манеру и голос старого монаха.
В 1555 году — мне 10 лет. Я очень уставал от учебы, по мать силой заставляла меня учиться.
— Зачем мне это? — спросил я ее.
— Получишь положение в правительстве,[30] — ответила она.
— Что за положение смогу я иметь в правительстве?
— Ты можешь начать с низов и подняться до премьер-министра.
— Даже если я стану премьер-министром, — сказал я, — что тогда?
— Вот как можно далеко дойти.
— Что толку становится высоким государственным деятелем? Трудиться всю жизнь и ничего не получить — это тщета. Я хочу подучить что-то от вечной ценности.
— О, бесполезный сын вроде тебя не может быть никем, кроме как странствующим монахом! — воскликнула мать.
— Что хорошего в том, чтобы стать монахом?
— Монах, — сказала она, — ученик Будды и может идти куда угодно по свету. Он человек истинной свободы. Везде люди дают ему подношения и служат ему.
— Мне кажется, что это очень хорошо. Я бы хотел стать монахом,
— Я боюсь, — ответила мать, — что у тебя нет таких достоинств.
Я удивился, а мать продолжала:
— В этом мире много Чжуан Юаней,[31] но Будды и Патриархи появляются не часто.
— У меня есть такое достоинство, — настаивал я, — но я боялся, что ты не позволишь мне вступить на этот путь.
— Если у тебя есть такое достоинство, — ответила мать, — я позволю тебе идти своим путем.
Это ее обещание я лелеял в своем сердце. Однажды в 1556 г., когда мне было 11 лет, приблизились к нашему дому несколько человек в бамбуковых дождевых шляпах с посохами на плечах.
— Кто эти незнакомцы? — спросил я мать.
— Это странствующие монахи, — ответила она.
Я был восхищен и очень внимательно осмотрел их. Неподалеку от нашего дома они опустили свои посохи и сели отдохнуть поддеревом. Они спросили нас, где можно раздобыть еды. Моя мать — попросила их подождать и немедленно начала готовить для них пищу, оказывая им большое уважение и почтение. Поев, монахи встали, положили посохи на плечи и подняли только одну руку для выражения благодарности. Однако, моя мать махала им приговаривая:
— Пожалуйста, не благодарите меня. Монахи ушли, не сказав ни слова.
