свободно бродить по храму. Можешь войти в любую дверь, помеченную символом Торма. Все остальные двери для тебя закрыты… пока. – Жрец помолчал, и улыбка сошла с его лица. – Если ты нарушишь эти предписания, то понесешь суровое наказание. Уверен, ты все понимаешь.
Губы жреца снова растянулись в благостной улыбке, но Адон заметил в ней скрытую угрозу.
Он прочистил горло и попытался ответить улыбкой на улыбку, но ему это не удалось.
– Ты не сказал, как тебя зовут.
– Десятибогатый, – охотно ответил тормит. – Данн Десятибогатый, высший жрец Торма. А сейчас веселее, друг Адон. Причины для страха и уныния остались за пределами этих стен. – Жрец встал и широко развел руками. – Пока ты здесь, тебя хранит облаченная в перчатку рука лорда Торма.
Десятибогатый помог Адону встать на ноги и похлопал его по плечу.
– Я должен тебя на время покинуть, – сказал он. – У меня много дел.
После ухода Десятибогатого Адон недолго оставался в комнате. До середины дня он наблюдал за службами и ритуалами, которые были настолько похожи друг на друга, что быстро наскучили ему. В юности Адон много странствовал, и однажды ему даже довелось увидеть красивый и одновременно ужасный языческий ритуал у кратера огнедышащего вулкана. И хотя жрец отдал должное организации ритуалов, посредством которых последователи Торма славили своего бога, он не был ими поражен.
В середине дня Адон отправил в «Ленивую Луну» гонца с запиской для Миднайт. Потом он забрел в роскошный сад, разбитый позади храма. Посреди сада стояла красивая золотая статуя льва, и когда Адон сел на каменную скамью, ему показалось, что лев смотрит прямо на него.
Сбросив маску вежливости, молодой сьюнит задумался над тем, что ему удалось увидеть и услышать за время, прошедшее с того момента, как он вошел в сторожевую башню. По-видимому, в храме происходило что-то нехорошее, и лорд Торм скорее всего ничего об этом не знал. Как и всем изгнанным богам, богу Преданности тоже пришлось положиться на аватару человека. Но Торм был заперт во дворце, сквозь хорошо охраняемые стены которого до него доносились лишь подобострастные, восторженные возгласы почитателей. Адон вздрогнул и закрыл глаза.
– Боги так же уязвимы, как и мы, – печально промолвил он через несколько минут.
– Я давно это подозревал, – произнес чей-то бесстрастный голос. Жрец открыл глаза, повернулся и увидел человека с рыжевато-желтыми волосами. Никогда раньше Адон не видел такого сурового и вместе с тем красивого лица. Аккуратно подстриженные борода и усы подчеркивали сильный, гордый подбородок. Глаза, смотревшие на Адона, были глубокого голубого цвета с пурпурными и черными крапинками. Смотреть на этого человека было все равно что наблюдать пламенный закат солнца.
Мужчина тепло и искренне улыбнулся:
– Я Торм. Мои почитатели называют меня «живым богом», но, как я вижу, ты уже знаешь, что я всего лишь один из богов, пребывающих на Фэйране. – Он протянул Адону обтянутую перчаткой руку.
Жрец понурил голову. Это не бог. Это всего лишь очередной священнослужитель, присланный, чтобы его испытать.
– Не мучь меня! – крикнул Адон. – Если это еще одна проверка моей благо…
Мужчина слегка нахмурился, затем сделал жест в сторону статуи льва. Вдруг сад наполнился рычанием, и золотой лев подошел к рыжеволосому. Тот потрепал животное по голове, и лев послушно сел у его ног. Мужчина повернулся к Адону и спросил:
– Этого достаточно, чтобы тебя убедить?
Юный жрец покачал головой.
– Такой трюк по силам многим магам, – равнодушно сказал он.
На этот раз рыжеволосый человек глубоко задумался.
– И хотя твой бог живет здесь, – добавил Адон, – ты или сумасшедший, или глупец, раз показываешь такие фокусы. Магией заниматься опасно, и я не собираюсь оставаться здесь и рисковать своей жизнью. – Он встал и направился к выходу.
– Клянусь Уровнями! – воскликнул мужчина. – Ты не представляешь, как давно никто не смел мне перечить! В конце концов, я воин и уважаю боевой дух.
Адон фыркнул:
– Прошу, прекрати так говорить, волшебник. Мне надоели эти мучения.
Глаза рыжеволосого потемнели, а золотой лев потянулся и встал рядом с Тормом.
– Хотя я ценю боевой дух, Адон – почитатель Сьюн, но я не потерплю неповиновения.
Что-то подсказывало Адону, что, вызывая у этого мужчины гнев, он делает большую ошибку. Он посмотрел внимательнее и увидел, как в глазах рыжеволосого заплясали пурпурные и черные искорки. И еще молодой сьюнит увидел в этих глазах силу – такую безграничную силу и такое глубокое знание, каких не бывает у простых смертных. В эту секунду Адон понял, что смотрит в глаза бога.
Он склонил голову:
– Прошу прощения, лорд Торм. Я думал, что вы ходите со свитой. Я никак не ожидал, что встречу вас без охраны, гуляющим в одиночестве по саду.
Живой бог погладил бороду:
– А-а, теперь, я вижу, ты веришь моим словам.
Адон вздрогнул. «Вера? – с горечью подумал он. – Я видел, как погибали боги, словно свиньи под ножом в базарный день. Я видел, как небожители, почитаемые живущими на Фэйране, вели себя словно мелкие тираны. Нет, – подумал юный жрец, – у меня нет никакой веры… но я признаю силу, когда вижу ее. И я знаю, когда надо склонить голову, чтобы сохранить себе жизнь».
