Келли смутилась. Ее тревожило совсем не то, что Мэвис заметила брошенный на гипс взгляд, но упоминание о Джимми больно кольнуло сердце. Келли терпеть не могла быть вестницей беды, но этого было не избежать.
– Как поживает Джимми? – с лучезарной улыбкой спросила Мэвис. – Куда подевался этот бродяга? Ушел рыбачить?
Когда Келли как можно осторожнее сообщила печальную весть, ее поразило, с каким потрясением взглянула на нее Мэвис Прюэр. Она застыла с расширенными глазами и стояла молча целую минуту. Келли тоже не знала, что сказать.
Затем Мэвис насмерть перепугала Келли, разразившись целым потоком слез: эта женщина не просто плакала, она рыдала. Казалось, она не выдержит горя.
О Боже, в замешательстве думала Келли. Она привыкла к виду детских слез, но подобный всплеск эмоций видела впервые.
– Ну, ну, – беспокойно пробормотала она и неловко погладила Мэвис по плечу.
Та бросилась в объятия Келли, склонила голову ей на плечо и зарыдала еще громче. Келли чувствовала, как горячие слезы новой знакомой пропитывают тонкую ткань голубого платья.
– Я обожала этого человека, – всхлипывала Мэвис, глотая слова. – Я любила его… Он был самым добрым, самым отзывчивым… – И она вновь разразилась рыданиями, еще теснее прижавшись к Келли.
Боже мой, с недовольством думала Келли.
– Я… – Она смутилась. – Миссис Прюэр, не надо так горевать. Все произошло очень быстро, он не мучился. Он умер во сне в доме моей матери. По крайней мере его смерть была милосердной.
Мэвис Прюэр запричитала еще громче:
– Бедный, несчастный человек… Такая тяжелая жизнь, а потом… его беда… пьянство… О, я знала, что его ждет, – мой папа тоже пил. Но отговорить его было невозможно… Он сам должен был захотеть бросить пить. Но ему было трудно справиться с болезнью, и я молилась только, чтобы он решился пройти лечение…
Ну что же, раздраженно думала Келли, Мэвис Прюэр излишне эмоциональна, но по крайней мере она проявляет сочувствие. Келли робко погладила женщину по спине.
– Ох, у меня просто ноги подгибаются! Вы не проводите меня в дом, милочка? – Мэвис отпустила Келли, покопалась в кармане и выудила оттуда пакет салфеток. Вытерев струящиеся по лицу слезы, она громко высморкалась. Рука, опирающаяся на трость, дрогнула. Казалось, женщина ослабела от шока.
– Разумеется, – кивнула Келли, беря женщину под руку.
– Заходите, – пригласила Мэвис, когда они добрались до крыльца. – Прошу вас, давайте что-нибудь выпьем и поговорим. О, такой удар…
Она втащила Келли в дом, где все говорило о том, что здесь долго не жили. Пылинки танцевали в солнечных лучах, бьющих в окно; пахло затхлостью.
– Садитесь, садитесь… – рассеянно приказала Мэвис. – Сейчас налью вам лимонаду. Прошу простить меня за беспорядок – я приехала только сегодня днем и даже не успела вытереть пыль или проветрить помещение. О, не могу поверить, что Джимми умер!
Оглушительно высморкавшись, она заковыляла на кухню. Затем, овладев собой, подошла к холодильнику и извлекла бутылку с лимонадом. Когда разливала его по двум стаканам, ее рука заметно тряслась.
В домишке была только одна комната с отгороженным кухонным закутком, где виднелась дверь, по- видимому ведущая в ванную.
Келли решила помочь. Она перенесла стаканы на кофейный столик возле пухлого дивана и помогла Мэвис сесть. Затем уселась сама, взяв прохладный стакан.
– Вы должны извинить меня, милочка, – произнесла Мэвис, утирая последние капли слез. – Я всегда была чувствительной. Мой муж постоянно говорил: «Мэвис, у тебя чересчур нежное сердце. Ты слишком ранима…» Простите.
– Не надо извиняться, – перебила Келли, надеясь в душе, что ее собеседница больше не ударится в плач.
– Когда это случилось? – спросила Мэвис, храбро вздернув голову.
– Чуть больше недели назад, – ответила Келли. – Мы с мамой решили, что мне необходимо отправиться сюда и привести его дела в порядок.
– Он так безумно любил вас обеих, – дрогнувшим голосом заметила Мэвис, – так гордился вашими книгами. Как же они называются?
– «Пропавший медвежонок» и «Мой дружок единорог», – ответила Келли. Она напряглась, заметив влажный блеск в глазах Мэвис Прюэр.
– Какая прелесть, – выговорила Мэвис. – Джимми читал их мне вслух – чудесные книги! Такие добрые, поучительные… Как раз то, что нужно, чтобы почитать ребенку на ночь.
– Благодарю вас. – Келли не слишком понравилась мысль о том, что ее книги могут нагнать на читателей сон. Пожав плечами, она глотнула лимонада, внезапно пожалев о покое и уединении дома Джимми.
– Больше всего на свете он хотел помочь вам в вашей работе, – с подавленным всхлипом заметила Мэвис. – И сделать что-нибудь для вашей милой матери. Джимми говорил, что ей пришлось в жизни несладко. Еще бы, такой неудачный брак… Ваш отец – он ведь ушел от вас, верно? Джимми рассказывал, как тяжело вы переживаете этот удар.
Келли напряглась еще сильнее, выпрямив спину. Они с Сисси не любили оповещать окружающих о своих неприятностях. Лучше бы Джимми поменьше обсуждал дела своих родственниц. Кивнув, она попыталась улыбнуться, чтобы показать, что напоминание об отце не причиняет ей боли, но улыбка вышла натянутой.
– Ну что же, – философски заключила Мэвис, – по крайней мере Джимми оставил вам наследство. Он рассказывал мне о своем завещании – все будет отдано вам двоим. Да, уверена, он теперь на небесах и радуется, что может помочь вам.
Келли вынудила себя улыбнуться и снова кивнуть, но промолчала.
– Разумеется, вы уже видели завещание? – спросила Мэвис, промокая глаза скомканной салфеткой. – Оно находится у нотариуса Джимми – мисс Кэррингтон или Фэррингтон из Фейетвилля. Вам об этом известно?
– Кэррингтон, – поправила Келли, удивляясь, каким доверием пользовалась у Джимми эта женщина. – Да, я видела завещание.
Мэвис глубоко вздохнула.
– У него было кое-что еще – ценный подарок, специально для вас. Вы знаете об этом? О его тайне? Вы уже нашли их? Они в безопасном месте?
Растерявшись, Келли замигала, не зная, что ответить. Должно быть, Джимми полностью доверял Мэвис, если рассказал ей о камнях.
– Да, – уклончиво ответила она. – Сегодня утром я отвезла все в банк и положила на хранение в сейф. Все в порядке.
Казалось, Мэвис о чем-то раздумывала.
– Отлично. Джим был прекрасным человеком… – Она сокрушенно покачала головой. – Но люди пользовались этим – особенно женщины. Какой позор! Все мы приглядывали за ним, как только могли, но увы… Вам следовало бы видеть, какое отродье он привозил сюда! – И она с отвращением передернула плечами.
Келли уставилась на свой стакан. По-видимому, сексуальные похождения Джимми были известны всей округе.
– Кто это «мы»? – спросила она, приподняв бровь.
– Все, кто жил здесь, – объяснила Мэвис. – Кое-кто из соседей приезжает на уик-энд, а кто-то проводит весь отпуск – владельцы этих домов или те, кто снимает их, как я. О, в разгар лета тут будет многолюдно!
Келли приуныла. Хотя уединенность дома Джимми пришлась ей сперва не совсем по душе, она уже привыкла к покою и одиночеству.
