прямо-таки не в себе.
Мэвис скрылась, плотно захлопнув за собой дверь. Полли-Энн промчалась по полу, стараясь как можно быстрее достичь Келли. На морде собаки сияла неизменная улыбка.
– Пожалуйста, обойдись без обожания, – простонала Келли, ставя локоть на стол и подпирая ладонью голову. – От этого я чувствую себя по крайней мере архангелом…
Она поднялась и прошла в ванную, закрыв дверь перед носом Полли-Энн, которая, жизнерадостно виляя хвостом, вознамерилась сопровождать ее. Келли разыскала и выпила аспирин, а затем быстро приняла горячую ванну, чтобы смыть озерную воду с волос и тела.
Высушив волосы, Келли почувствовала себя лучше, но голова по-прежнему странно ныла. Казалось, ее мозг одновременно жаждет сна и борется с дремотой.
Она присела к столу и начала писать маме, чтобы снова объяснить преимущества банковского сейфа и приложить бланк для подписи вместе с ключом, но так и не смогла сосредоточиться и оставила письмо незаконченным, рядом с карточкой и вторым ключом.
Наконец, бесцельно походив туда-сюда, она отправилась в спальню, забралась в постель и накрылась одеялом до подбородка. Взбив подушку, Келли прислонила ее к спинке кровати, чтобы сесть повыше.
Глубоко вздохнув, Келли открыла книгу в черной обложке. Она не понимала, почему именно сейчас ее тянет прочесть «Демона-любовника» – меньше всего ей хотелось вспоминать о Зейне.
Головная боль мешала сосредоточиться… Господи, сверлила мысль, а еще… еще сегодня, на озере, освещенном угасающим солнцем, она рыдала сильнее, чем когда-либо в жизни, и смеялась веселей, чем когда-либо прежде, а потом…
Потом она испытала новое потрясение – ее целовали со страстью, о существовании которой Келли и не подозревала. Слишком много горя, смеха, желания – столько эмоций, и всего за один день!
Вот и надо почитать на сон грядущий… Всю жизнь Келли ныряла в мир книг, чтобы спастись от невзгод и потрясений. По странной иронии судьбы, сейчас она ищет спасения от мыслей о Зейне в книге самого Зейна, мрачно подумала Келли. Решительно нахмурившись, она начала читать.
Возможно, это поможет ей лучше понять Зейна. В конце концов, он всего лишь халтурщик, создатель дешевых мелодрам и ужасов, уверяла себя Келли. Она взглянула на часы – минуло десять вечера.
К половине одиннадцатого эта книга наверняка навеет на нее сон.
Но в три часа утра Келли по-прежнему сидела в постели, не в силах оторваться от книги, даже когда слова начали сливаться перед ее глазами. Ее захватила история, в которой безумные мечты женщины о бессмертном любовнике странным, необъяснимым образом воплощались в реальность.
От напряжения у Келли горели глаза, но она никак не могла оторваться от романа, как ни принуждала себя бросить чтение. Она выбралась из постели, побрела на кухню и съела еще одно каменно-твердое печенье Мэвис, запив его стаканом молока.
Вернувшись в спальню, она нырнула под одеяло и вновь потянулась к книге Зейна. Пусть там говорится о демонах, с невольным восхищением думала Келли, но пишет он о них как ангел. Она была способна провести всю ночь над этим романом. Книга как будто очаровала ее, и Келли не могла противиться этим чарам.
Но несмотря на все волнение, с которым она стремилась дочитать роман, странная обволакивающая боль вновь охватила ее мозг. Келли обнаружила, что ее глаза слипаются, а раскрытая книга валится на грудь. Ей с трудом удалось дотянуться до лампочки и выключить свет. Захлопнув книгу, Келли свернулась клубком, прижав ее к себе, как некий талисман.
И тут же погрузилась в удивительные, ясные сны, не связанные друг с другом, но только в каждом из них Келли обнаруживала ждущего ее в тумане высокого, сильного мужчину с глубокими серыми глазами. Только вот не могла понять, с какими намерениями он ее ждет.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Келли проснулась поздно, ее голова ныла, конечности онемели. Попытавшись вновь зарыться головой в подушку, она ощутила у себя на груди что-то острое. Книга, вспомнила она, я заснула с книгой в руках.
Нехотя перевернувшись на спину, она открыла глаза. Солнечные лучи пробивались в щель между занавесками. Какая-то тяжесть мешала Келли встать на ноги.
С трудом приподнявшись на локте, Келли увидела, что Полли-Энн вновь сидит у нее в ногах. Собака виновато поглядывала на нее, но ее глаза сияли непреходящей любовью, а хвост восторженно подергивался.
– Полли-Энн, я недостойна такого преклонения, – с раздраженным вздохом произнесла Келли.
Сунув руку под одеяло, она извлекла толстую книгу в блестящем черном переплете, которая углом уперлась ей в грудь, – роман Зейна. Минуту Келли смотрела на книгу, чувствуя, как дрожит ее рука.
Теперь она вспомнила, как увлек ее роман – завораживающий, поэтический, чувственный. Как она могла заснуть? И почему провалялась сегодня в постели так долго, когда ее ждет тысяча дел? Не дочитав роман до конца, Келли испытывала неудовлетворенность, как будто ее изгнали из зачарованного мира.
Незачем об этом думать, пресекла дальнейшие размышления Келли. Восхищаясь романом, она почти наверняка подпадет под обаяние его автора. Она отложила книгу на столик, но пальцы невольно вздрогнули от прикосновения к гладкой обложке.
Усевшись в кровати, Келли потрясла головой. Ей совсем не хотелось испытывать благоговение перед Зейном. Он сам настоящий демон-любовник – судя по сплетням Мэвис Прюэр и собственному опыту Келли.
Воспоминания о предыдущем вечере вызвали у нее головокружение. Несколько часов она прожила с новой, почти сверхъестественной силой, горя жарким, драгоценным огнем.
Прекрати, яростно приказала себе Келли, отбросила одеяло и поднялась с кровати. Не смей думать об этом. На мгновение она покачнулась. Головокружение и тяжесть в ногах едва не заставили ее вновь лечь; но прошла минута, и Келли взяла себя в руки.
Обеими ладонями она отвела волосы с лица и вышла в большую комнату. Почему-то ее безотчетно потянуло к окну. Утесы тускло поблескивали под утренним солнцем, лазурное небо слепило глаза, а огромная сизая цапля парила над искрящейся водой.
При виде цапли у Келли закололо сердце. Она вспомнила о птицах в том маленьком заливе, вспомнила прощальные слова Зейна и все чувства, которые всколыхнули в ней эти слова.
Наверное, Зейн писал так же, как читал стихи, подумала Келли, – не отводя взгляда от поросших растительностью утесов. Казалось, он пишет без малейшего усилия и без единого изъяна, не спотыкаясь и не заблуждаясь. Не удивительно, что Джимми нравились книги Фэрли Коллинза.
Размалеванные обложки первых дешевых изданий, кричащие и безвкусные, вызвали у нее отвращение, и Келли поспешила составить превратное мнение о романах. Из-за всеобщей популярности Зейна она сделала вывод о том, что его произведения – дешевая макулатура. Если он пишет быстро, то, значит, пишет плохо, решила она, а так как сюжетами был в основном ужас, Келли сочла его произведения недостойными своего внимания.
Даже не давая ему шанса оправдаться, она нелепо осудила его как писателя и теперь испытывала мучительную неловкость, вспоминая, как во время знакомства пнула ногой одну из книг Зейна. Всю жизнь Келли придерживалась высоких требований, тем не менее стараясь быть справедливой. К Зейну же она проявила вопиющую несправедливость.
Ее затуманенные глаза скользнули по зеркальной поверхности озера, в которой смутно отражались утесы, деревья и небо. Неужели она составила неправильное мнение о нем как о мужчине? Неужели прошлым вечером он целовал ее только потому, что она слишком явно напрашивалась на поцелуй? Или же потому, что увидел «лакомый кусочек» и решил не упускать случая? Встревожившись, Келли отвернулась от окна. На этот вопрос она не могла ответить.
Зейн был великолепен, а кроме того загадочен. Под поверхностной беспечностью и равнодушием скрывалась такая сила, с которой Келли раньше никогда не встречалась. Он казался одновременно и чрезмерно простым, и непостижимо изощренным. Его ум интриговал, а чувственность пугала.
В его поведении было столько парадоксального, что Келли не надеялась когда-нибудь узнать о нем истину. Но разве это важно? – задала она себе вопрос. Может быть, им придется встретиться еще раз – не больше. Разве так важно, каков на самом деле этот человек?
