прошу тебя, пойдем на танцы!
Мысль ее напряглась, словно расправились пальцы в новой перчатке.
- Хорошо, - сказала Энн Лири. - Я пойду с тобой на танцы, Том.
- А теперь - в дом, живо! - воскликнула Сеси. - Тебе еще надо умыться, сказать родителям, достать платье, утюг в руки, за дело!
- Мама, - сказала Энн, - я передумала.
Повозка мчалась по дороге, комнаты фермы вдруг ожили, кипела вода для купанья, плита раскаляла утюг для платья, мать металась из угла в угол, и рот ее ощетинился шпильками.
- Что это на тебя вдруг нашло, Энн? Тебе ведь не нравится Том!
- Верно. - И Энн в разгар приготовлений вдруг застыла на месте.
'Но ведь весна!' - подумала Сеси.
- Сейчас весна, - сказала Энн.
'И такой чудесный вечер для танцев', - подумала Сеси.
- ...для танцев, - пробормотала Энн Лири.
И вот она уже сидит в корыте, и пузырчатое мыло пенится на ее белых покатых плечах, лепит под мышками гнездышки, теплая грудь скользит в ладонях, и Сеси заставляет губы шевелиться. Она терла тут, мылила там, а теперь - встать! Вытереться полотенцем! Духи! Пудра!
- Эй, ты! - Энн окликнула свое отражение в зеркале: белое и розовое, словно лилии и гвоздики. - Кто ты сегодня вечером?
- Семнадцатилетняя девушка. - Сеси выглянула из ее фиалковых глаз. - Ты меня не видишь. А ты знаешь, что я здесь? Энн Лири покачала головой.
- Не иначе в меня вселилась апрельская ведьма.
- Горячо, горячо! - рассмеялась Сеси. - А теперь одеваться. Ах, как сладостно, когда красивая одежда облекает пышущее жизнью тело! И снаружи уже зовут...
- Энн, Том здесь!
- Скажите ему, пусть подождет. - Энн вдруг села. Скажите, что я не пойду на танцы.
- Что такое? - сказала мать, стоя на пороге.
Сеси мигом заняла свое место. На какое-то роковое мгновение она отвлеклась, покинула тело Энн. Услышала далекий топот копыт, скрип колес на лунной дороге и вдруг подумала: 'Полечу, найду Тома, проникну в его голову, посмотрю, что чувствует в такую ночь парень двадцати двух лет'. И она пустилась в полет над вересковым лугом, но тотчас вернулась, будто птица в родную клетку, и заметалась, забилась в голове Энн Лири.
- Энн!
- Пусть уходит!
- Энн! - Сеси устроилась поудобнее и напрягла свои мысли.
Но Энн закусила удила.
- Нет, нет, я его ненавижу!
Нельзя было ни на миг оставлять ее. Сеси подчинила себе руки девушки... сердце... голову... исподволь, осторожно.
'Встань!' - подумала она.
Энн встала.
'Надень пальто!'
Энн надела пальто.
'Теперь иди!'
'Нет!' - подумала Энн Лири.
'Ступай!'
- Энн, - заговорила мать, - не заставляй больше Тома ждать. Сейчас же иди, и никаких фокусов. Что это на тебя нашло?
- Ничего, мама. Спокойной ночи. Мы вернемся поздно. Энн и Сеси вместе выбежали в весенний вечер.
Комната, полная плавно танцующих голубей, которые мягко распускают оборки своих величавых, пышных перьев, комната, полная павлинов, полная радужных пятен и бликов. И посреди всего этого кружится, кружится, кружится в танце Энн Лири...
- Какой сегодня чудесный вечер! - сказала Сеси.
- Какой чудесный вечер! - произнесла Энн.
- Ты какая-то странная, - сказал Том.
Вихревая музыка окутала их мглой, закружила в струях песни; они плыли, качались, тонули и вновь всплывали за глотком воздуха, цепляясь друг за друга, словно утопающие, и опять кружились, кружились в вихре, в шепоте, вздохах, под звуки 'Прекрасного Огайо'.
Сеси напевала. Губы Энн разомкнулись, и зазвучала мелодия.
- Да, я странная, - ответила Сеси.
- Ты на себя не похожа, - сказал Том.
- Сегодня да.
- Ты не та Энн Лири, которую я знал.
- Совсем, совсем не та, - прошептала Сеси за много-много миль оттуда.
- Совсем не та, - послушно повторили губы Энн.
- У меня какое-то нелепое чувство, - сказал Том.
- Насчет чего?
- Насчет тебя. - Он чуть отодвинулся и, кружа ее, пристально, пытливо посмотрел на разрумянившееся лицо. Твои глаза, - произнес он, - не возьму в толк.
- Ты видишь меня? - спросила Сеси.
- Ты вроде бы здесь и вроде бы где-то далеко отсюда. Том осторожно ее кружил, лицо у него было озабоченное.
- Да.
- Почему ты пошла со мной?
- Я не хотела, - ответила Энн.
- Так почему же?..
- Что-то меня заставило.
- Что?
- Не знаю. - В голосе Энн зазвенели слезы.
- Спокойно, тише... тише... - шепнула Сеси. - Вот так. Кружись, кружись.
Они шуршали и шелестели, взлетали и опускались в темной комнате, и музыка вела и кружила их.
- И все-таки ты пошла на танцы, - сказал Том.
- Пошла, - ответила Сеси.
- Хватит. - И он легко увлек ее в танце к двери, на волю, неприметно увел ее прочь от зала, от музыки и людей.
Они забрались в повозку и сели рядом.
- Энн, - сказал он и взял ее руки дрожащими руками, Энн. Но он произносил ее имя так, словно это было вовсе и не ее имя.
Он пристально смотрел на бледное лицо Энн, теперь ее глаза были открыты.
- Энн, было время, я любил тебя, ты это знаешь, - сказал он.
- Знаю.
- Но ты всегда была так переменчива, а мне не хотелось страдать понапрасну.
- Ничего страшного, мы еще так молоды, - ответила Энн.
- Нет, нет, я хотела сказать: прости меня, - сказала Сеси.
- За что простить? - Том отпустил ее руки и насторожился.
Ночь была теплая, и отовсюду их обдавало трепетное дыхание земли, и зазеленевшие деревья тихо дышали шуршащими, шелестящими листьями.
- Не знаю, - ответила Энн.
