— Просто я считал…
— Ты полагаешь, я тебя отпущу туда, где водятся такие стервы? Ах ты, размазня…
— Размазню затруднительно подцепить на крючок.
— Кому надо — зачерпнет ковшиком. Вынимай рубашки из чемодана. Клади на место галстуки. Тапки — под кровать. Теперь пойди-ка выпей, черт тебя побери, а потом сядешь за стол и будешь есть то, что я приготовлю.
— Но ведь…
— Ты чудовище, животное, негодяй, — бросила она. — Но все равно…
У нее потекли слезы.
— Я тебя люблю. Господи, помоги! Люблю.
С этими словами она выбежала из комнаты.
Услышав, как она в неистовстве колет лед для шейкера, он набрал телефонный номер:
— Где этот сукин сын?
— Джунофф слушает. В чем дело?
— Джунофф, великий мозгоправ, хитроумный спасатель! Кто она такая? Как вам это удалось?
— Она? Не понимаю, о ком речь, — отозвался голос из Лейк-Эрроухеда.
— Как вам удалось запомнить столько подробностей — ведь я проходил у вас курс четыре года назад! Как вы посмели ей это рассказать? В каком театре она подвизается? Откуда у нее такие таланты и такая мгновенная реакция?
— Не могу взять в толк, о чем вы. И вообще, кто это говорит?
— Ну и мошенник!
— Ваша жена поблизости? Как ее зовут?
— Аннетта. То есть Анна.
— Дайте ей трубочку!
— Но…
— Позовите ее к телефону!
Он подошел к барной стойке, взял вторую трубку и протянул жене.
— Алло, — заговорил Джунофф с горы у озера, за сотни миль от их дома.
Голос так грохотал, что жене пришлось отстранить трубку от уха. Джунофф не унимался:
— Анна? У меня в следующие выходные будет потрясающая тусовка!
А напоследок:
— Приезжайте вместе с Констанс!
Младшенький
Junior 1988 год
Проснувшись рано утром первого октября, Альберт Бим, восьмидесяти двух лет от роду, стал свидетелем чуда, которое случилось то ли ночью, то ли — как по заказу — на рассвете. Под одеялом, примерно в середине кровати, образовался характерный бугорок. Первой мыслью было, что затекшая нога слегка согнулась в колене, однако, поморгав спросонья, он все понял…
Это объявился его верный друг, Альберт-младший.
Или просто Младшенький, как окрестила его одна веселая девушка лет этак… подумать страшно… шестьдесят тому назад!
А тут Младшенький ожил, пришел, так сказать, в боевую готовность.
«Привет, — сказал про себя Альберт Бим-старший при виде этого зрелища, — давненько ты не вставал раньше меня — с июля семидесятого».
С июля тысяча девятьсот семидесятого года!
Он не спускал глаз с бугорка. Чем дольше задерживался на нем его испытующий взгляд, тем сильнее заносился Младшенький, полный решимости, настоящий красавец.
«Вот так штука, — подумал Альберт Бим. — Подожду, пока он вернется в исходное положение».
Зажмурившись, он выжидал, однако изменений не было. Точнее сказать, изменения никуда не делись. Младшенький не вернулся в исходное положение. Он никуда не спешил, предвидя какую-то новую жизнь.
«Так держать! — безмолвно скомандовал Альберт Бим. — Но ведь чудес не бывает!»
Он сел в постели, вытаращив глаза и едва переводя дух.
— Значит, ты еще постоишь? — воскликнул он, обращаясь к своему старому дружку, который сделался послушным, как прежде.
