(Пауза. Шепотом.) Он, Болконский... он в России и опять служит командиром егерского полка. (Пауза.) Как вы думаете, простит он меня когда-нибудь? Не будет он иметь против меня злого чувства? Как вы думаете?
Пьер. Я думаю... Ему нечего прощать... Ежели бы я был на его месте...
Наташа. Да вы - вы, вы - другое дело. Добрее, великодушнее, лучше вас я не знаю человека, и не может быть. Ежели бы вас не было тогда, да и теперь, я не знаю, что бы было со мною, потому что... (Заплакала, потом запела и ушла.)
Пьер остался один, задумавшись. Дверь тихонько открывается, входит Петя.
Петя. Петр Кириллыч, а Петр Кириллыч?..
Пьер молчит.
Петр Кириллыч!..
Пьер. А, ну?..
Петя. Ну что мое дело, Петр Кириллыч, ради Бога. Узнали - примут меня в гусары? Одна надежда на вас.
Пьер. Ах, да, твое дело. В гусары-то? Скажу, скажу. Нынче скажу все.
Петя убегает.
Граф (входя). Ну что, mon cher {Милый.}, ну что, достали манифест?
Пьер. Достал. Завтра государь будет... Необычайное дворянское собрание, и, говорят, по десяти с тысячи набор. Да, поздравляю вас.
Граф. Да, да, слава Богу. Ну, а из армии что?
Пьер. Наши опять отступили. Под Смоленском уже, говорят.
Граф. Боже мой, Боже мой! Где же манифест?
Пьер. Воззвание? Ах, да... (Хлопает по карманам.)
Графиня входит.
(Целует ей руку.) Ma parole, je ne sais plus ou je Pai fourre {Ей-богу, не знаю, куда я его дел.}.
Гpафиня. Ну, уж вечно растеряет все!
Наташа входит.
Пьер. Ей-богу, я съезжу, я дома забыл. Непременно. Ах, и кучер уехал!..
Соня за сценой: 'Бумага здесь! За подкладкой шляпы'. Входит.
Граф. Ну, Соня, ты мастерица...
Соня разворачивает манифест. Входит Шиншин, здоровается.
Ну, mon cher, какие новости?..
Шиншин. К графу Растопчину привели какого-то немца и объявили, что это шампиньон! Но граф велел его отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб- немец!
Граф. Хватают, хватают. Я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по-французски. Теперь не время.
Шиншин. А слышали? Князь Голицын русского учителя взял. По-русски учится. Il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues {Становится опасным говорить по- французски на улицах.}!
Граф. Ну, что ж, граф Петр Кириллыч, как ополчение-то собирать будут, и вам придется на коня?
Пьер (задумчиво). Да, да, на войну. Нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
Граф. Ну, Соня, ну...
Соня (читает). 'Первопрестольной столице нашей Москве. Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любимое наше отечество. Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!..'
Граф. Вот это так? Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем!
Наташа. Что за прелесть этот папа! (Целует отца.)
Шиншин. Вот так патриотка!
Наташа. Совсем не патриотка, а просто... вам все смешно, а это совсем не шутка!..
Граф. Какие шутки! Только скажи он слово, мы все пойдем... Мы не немцы какие-нибудь.
Пьер. А заметили вы, что сказано 'для совещания'?
Граф. Ну уж там для чего бы ни было.
Дверь открывается, и торжественно появляется Петя.
Петя. Ну, теперь, папенька, я решительно скажу, и маменька тоже, как хотите. Я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу... вот и все...
Графиня (всплеснув руками). Вот и договорился.
Граф. Ну, ну. Вот воин еще! Глупости ты оставь: учиться надо!
Петя. Это не глупости, папенька. Оболенский Федя моложе меня и тоже идет, а главное, все равно я ничему не могу учиться теперь, когда... когда отечество в опасности!
Граф. Полно, полно, глупости...
Петя. Да ведь вы сами сказали, что всем пожертвуем.
Граф. Петя! Я тебе говорю, замолчи!..
Графиня выходит взволнованная, за ней Соня.
Петя. А я вам говорю... Вот и Петр Кириллович скажет.
Граф. Я тебе говорю - вздор, еще молоко не обсохло, а в военную службу хочет! Ну, ну, я тебе говорю. (Пьеру и Шиншину.) Пойдемте покурить...
Пьер. Нет, я, кажется, домой пойду... Дела...
Граф. Ну так до свидания... (Уходит, спасаясь от Пети, в сопровождении Шиншина.)
Петя. Федя Оболенский... отечество в опасности. Оболенский Федя... (Уходит и начинает плакать.)
Наташа. Отчего вы уезжаете? Отчего вы расстроены? Отчего?
Чтец. 'Оттого, что я тебя люблю!' - хотел он сказать, но он не сказал этого, до слез покраснел и опустил глаза.
Пьер. Оттого, что мне лучше реже бывать у вас... Оттого... нет, просто у меня дела...
Наташа. Отчего? Нет, скажите.
Пьер молча целует руку и уходит.
СЦЕНА VI
Слободской дворец. Толпа дворян в мундирах.
Моряк-либерал. Что ж, смоляне предложили ополченцев госуаю. Разве нам смоляне указ. Ежели буародное дворянство Московской губернии найдет нужным. оно может выказать свою преданность государю императору другими средствами. Разве мы забыли ополчение в седьмом году! Только что нажились кутейники да воры-грабители. И что же, разве наши ополченцы составили пользу для государства? Никакой! Только раззорили наши хозяйства! Лучше еще набор, а то вернется к вам ни солдат, ни мужик, и только один разврат. Дворяне не жалеют своего живота, мы сами поголовно пойдем, возьмем еще рекрут, и всем нам только клич кликни госуай - мы все умрем за него!
Сенатор (шамкая). Я полагаю, милостивый государь, что мы призваны сюда не для того, чтобы обсуждать, что удобнее для государства в настоящую минуту - набор или ополчение. Мы призваны для того, чтобы отвечать на то воззвание, которым нас удостоил государь император. А судить о том, что удобнее - набор или ополчение, мы представим судить высшей власти!
Пьер. Извините меня, ваше превосходительство, хотя я не согласен с господином... que je n'ai pas l'honneur de conaitre {Которого я не имею чести знать.}, но я полагаю, что, прежде чем обсуждать эти вопросы, мы должны спросить у государя, почтительнейше просить его величество коммюникировать нам, сколько у нас войска, в каком положении находятся наши войска и армии, и тогда...
Степан Степанович Апраксин (в мундире). Во-первых, доложу вам, что мы не имеем права спрашивать об этом государя, а во-вторых, ежели бы было такое право у российского дворянства, то государь не может нам ответить! Войска движутся сообразно с движениями неприятеля...
