– даже в этой странной индийской одежде белого цвета, в которой похож на паломника в Святую землю. Впрочем, белый цвет – цвет медицины, как ни крути.
– Я до последнего не верил, что вы приедете! – не здороваясь, произнес он.
– Ну, спасибо за доверие, – кисло фыркнула я.
– Какая вы обидчивая!
Ноа улыбнулся, и я поняла, что на этот раз он не настроен пикироваться. Попросив Лала подождать в машине, я вошла вслед за врачом. То, что я увидела в больнице, здорово подействовало на мои нервы, которые я всегда считала железными. Повсюду сидели, лежали или стояли, подпирая стены, люди, отчего коридоры казались живыми.
– Это что – все к вам?! – не веря своим глазам, спросила я Ноа.
– К вечеру будет еще больше, – спокойно ответил он. – Когда рабочий день закончится.
– Но откуда столько?
– Здесь все, у кого нет возможности получить медицинское обслуживание в других местах – бедняки из трущоб Таджа, а также из близлежащих районов, гастарбайтеры…
– Гастарбайтеры?
– Деревенские, приехавшие в Агру в поисках работы. Живут на улице, спят на тростниковых ковриках. По утрам коврики сворачивают и уходят, чтобы не было неприятностей с полицией – туристический центр все-таки, а к ночи снова возвращаются на место. Если повезет, найдут временную работу на вокзале, автобусной станции или грузчиком в какой-нибудь лавке, но деньги такие маленькие, что едва-едва хватает на еду. Где таким людям взять средства на лечение? А ведь они и их дети болеют, как и все остальные!
– Но как вы успеваете принять такое количество народу?
– Мы ничего особенного не делаем, – усмехнулся он. – Возможности не позволяют – у нас всего одна операционная, но в ней нет никакого оборудования, поэтому провести сложную операцию все равно не сумеем. Наша прерогатива – первая помощь и консультации.
Ноа говорил спокойным, равнодушным голосом – он настолько привык к сложившейся ситуации, что перестал осознавать ее ужас. В больнице было всего три кабинета, один из которых предназначался под «операционную». Разумеется, никакой стерилизационной, которая по всем правилам должна предварять вход в операционную, не предусматривалось, но это было лишь начало. Отсутствовали также предоперационная, наркозная, помещение аппарата искусственного кровообращения и так далее. К счастью, стерилизатор для инструментария я все-таки обнаружила, но он стоял на столике в самой «операционной», где ему вовсе не место. Кроме того, в помещении располагался операционный стол, стол для инструментов и пара ветхих шкафчиков для хранения шовного и перевязочного материала. Лампы вызвали у меня приступ дрожи в коленках при мысли о том, что я могла бы и сама оказаться пациенткой на этом вот столе!
– А где у вас стол для переливания крови и…
– Я же сказал, – прервал меня Ноа, – только
– Значит, у вас нет никакого операционного оборудования? – уточнила я.
– У нас есть стол, лампы и вот это, – Ноа покрутил руками у меня перед носом. – Но помощь нам бы не помешала!
– Как вам вообще разрешили работать в таких условиях?! – все еще недоумевала я.
– Вы просто не понимаете сути вопроса, – вздохнул швейцарец. – Государственную клинику, занимавшую это здание, закрыли еще до моего появления. Потом сюда въехал Красный Крест. После того как уехали его представители, оборудование, пригодное к использованию, вывезли или растащили. Теперь больница существует на деньги спонсоров – точнее, одного-единственного спонсора.
– И кто же этот героический человек?
– Одна индийская актриса. Она уже не снимается в кино, дети выросли и разъехались, и вот эта дама решила заняться благотворительностью. Подвернулись мы. Она небогата, поэтому дает сколько может – и на том спасибо.
– И как давно вы здесь?
– Три года, – услышала я звонкий женский голос и обернулась. Я и не заметила, как женщина вошла – так была увлечена перечислением недостатков больницы. Невысокая, полная дама лет пятидесяти открыто и дружелюбно мне улыбалась. – Вернее, Ноа здесь три года, а я уже… да, почти пять лет – господи, как же время летит!
Я приметила ее британский акцент. У женщины были светлые волосы с проседью и загорелое веснушчатое лицо с курносым носом и прозрачными голубыми глазами, почти лишенными ресниц. Выглядела она располагающе и сразу вызывала доверие.
– Трейс, – сказала она, и я не сразу сообразила, что она представляется. Тогда женщина протянула мне руку и повторила: – Меня зовут Трейси Саутбэк, я старшая медсестра – если надо, то и операционная.
– Есть и другие?
– Три, – весело кивнула она. – Правда, со специальным образованием – всего одна, но мы справляемся. Остальные – самоучки-практикантки, но мы без них как без рук! Док, там тебя уже заждались, – обратилась она к Ноа. – Давай я займусь гостьей?
– О’кей, – кивнул он. – Не уходите, не попрощавшись!
Ноа вышел, и мы с Трейс остались вдвоем.
– Значит, вы та самая Индира? – задумчиво произнесла она, разглядывая меня. Если бы кто-то другой позволил себе делать это настолько беззастенчиво, я бы оскорбилась, но у медсестры выходило даже забавно, поэтому я не почувствовала неловкости.
– Неужели вы и в самом деле из России? – недоверчиво спросила она, когда я кивнула.
– Да. А вы из Англии?
– Из Йоркшира, – кивнула она.
– И как вас сюда занесло?
– Знаете, Индира, я как раз собиралась сделать небольшой перерыв и выпить чайку. Не желаете со мной?
– Ч-чайку? – с запинкой переспросила я, в ужасе перед перспективой повторить недавние подвиги.
Трейси расхохоталась.
– Не бойтесь, чай обычный, без молока и сахара! Но, если хотите, я сделаю вам кофе.
Мы вышли во внутренний дворик. Несмотря на то что все пациенты больницы, включая детей, вели себя исключительно благопристойно и тихо, из-за их несметного количества в коридоре все равно стоял гул, поэтому дворик показался мне настоящим оазисом тишины и покоя. Здесь стояли стол и три складных стула. Рядом расположились еще один столик, для посуды, и маленькая печка. Водрузив чайник на решетку, лежащую на горящих углях, Трейс села на один из стульев и кивнула на другой, напротив.
– Ноа много о вас рассказывал, – произнесла она, откидываясь на матерчатую спинку.
– Правда? – нахмурилась я. – Много плохого?
– Плохого? Почему вы так решили?!
– Ноа не слишком дипломатичен, – хмыкнула я.
– А-а, – кивнула медсестра, – это у него есть, вы правы. Но на самом деле он белый и пушистый, честное слово! – тут же добавила она. – Я думала, что он не продержится здесь и месяца, но ошиблась – к счастью.
– Вы так и не ответили, как сюда попали, – заметила я.
– Не поверите – приехала в отпуск!
И в самом деле, верилось с трудом.
– Чистая правда, клянусь! – Трейс шутливо ударила себя кулаком в грудь. – Хотела повидать красоты Индии. До этого уже отдыхала в Гоа, но Гоа – это не Индия, а, если можно так выразиться, кусочек Европы на азиатский манер. Индию я нашла здесь – и ужаснулась. Бедности и нищете населения, коррупции и безразличию властей…
– И вы остались? – перебила я изумленно.
