— Ричард, о чем ты думаешь?
Он глянул на меня, и восторг тотчас же исчез с его лица.
— Ты совершенно права, дорогая, — благодарно ответил он. — Спасибо за напоминание.
И он тут же принял торжественный и горестный вид, будто надел маску.
Идя по проходу, я подняла голову и встретилась взглядом с Ральфом. Его немигающие глаза смотрели мне прямо в лицо, и я почувствовала себя соучастницей обмана, будто бы только что пела и смеялась над чужим горем.
Мы не остановились поболтать после службы, и никто не подошел к дяде Джону или ко мне с дружески протянутой рукой. Все последние месяцы арендаторы, крестьяне или работники часто подходили ко мне со своими маленькими проблемами, но сегодня на церковном дворе нас словно не замечали.
Мы прошли мимо кучки людей, не обменявшись ни словом, и я увидела, как низко опустила голову мама, каким до смерти уставшим выглядел дядя Джон. Только голова Ричарда была высоко поднята, и его глаза смеялись. Улыбка его была чиста, как его безмятежная совесть.
Усаживаясь в экипаж, мама вздрогнула, будто от холода, и подняла воротник бархатного жакета.
— Это было ужасно, — тихо обратилась она к дяде Джону. — Совсем как в старые дни. Джон, если ваш план не осуществится, я хочу уехать отсюда сразу. Я провела половину моей жизни на этой земле, пытаясь наладить отношения с людьми, но нас поджидали неудача за неудачей. Если Экр останется несчастным по-прежнему, мы должны продать его и уехать.
Лицо дяди Джона выглядело изможденным.
— Селия, после всех наших планов… — отчаянно проронил он. Экипаж тронулся с места. Никто не махал нам вслед. — Я не верю, что это безнадежно. Сегодняшнее горе беспредельно, но это совсем не то, что было при Беатрис. То, что Мэтью Мерри покончил с собой, ужасно, но Лейси тут ни при чем. Просто мы с вами слишком суеверны. Я уверен, что дети настроены более оптимистично.
Мама и дядя Джон обратились к нам с Ричардом, ожидая услышать ответ.
Улыбка Ричарда была солнечной и дышала уверенностью.
— Конечно, — легко сказал он. — В Экре сейчас все недовольны, потому что испорчен праздник и им пришлось обойтись без пира. Но это не причина, чтобы мы винили в происшедшем себя. Если Клари Денч довела своего любовника до того, что он придушил ее, а потом повесился, то это грязная историйка, но она не должна отразиться на нас. — И он улыбнулся моей маме. — Тетушка-мама, не расстраивайтесь понапрасну. Лучше-ка съездите в Чичестер и сделайте несколько приятных покупок!
Мама улыбнулась в ответ, но я видела, что в ее глазах не было радости.
— А вы что думаете, Джулия? — поинтересовался дядя Джон.
Я минуту помолчала. Слышались только стук копыт по гравию аллеи и чавканье весенней грязи под колесами.
— Я согласна с Ричардом, — тоненьким голоском ответила я.
Я не хотела передавать дяде Джону, что Ральф умолял меня использовать мой дар для Экра и я отказала ему. Я не хотела рассказывать ему, что Ральф повысил на меня голос и проклял меня, а заодно и всех Лейси. Ральф обвинил меня в трусости и крикнул, что в горе, наступившем в Экре, есть моя вина. И что я отказала людям в помощи.
— Я согласна с Ричардом, — повторила я снова.
Рука Ричарда незаметно для окружающих скользнула в мою теплую муфту, и я почувствовала легонькое пожатие его теплых пальцев. Я украдкой бросила на него взгляд и поймала его дружескую улыбку. Он незаметно прислонился ко мне, так что я почувствовала его плечо. Экипаж приближался к дому под сенью зеленеющих деревьев вайдекрского парка, воздух был напоен пением птиц, и я знала, что единственным человеком, которому я могла улыбнуться, был Ричард. Поскольку только мы с ним знали всю правду. Отныне мы были партнерами и сообщниками в обмане.
ГЛАВА 23
Я рассчитывала, что Ричард останется дома на весь май. Но он получил письмо от своего куратора в Оксфорде, уведомляющее, что преподаватель греческого готов дать ему дополнительные уроки перед началом летнего семестра, и однажды за завтраком Ричард виновато улыбнулся маме и сказал:
— Тетушка-мама, по-видимому, мне придется оставить вас и вернуться в Оксфорд. Учеба — тяжелая обязанность, которую возложил на меня отец.
— Мне очень жаль, — сказал дядя Джон с улыбкой. — Но подумай, как ты закаляешь свой характер, Ричард! Я уверен, что это не может принести ничего, кроме пользы.
— Я бы предпочел иметь слабый характер, но зато провести остаток каникул в Вайдекре, — ответил Ричард. — Впрочем, куратор прав. Мой греческий позорно плох, и мне было неприятно выглядеть в глазах остальных студентов полным дураком. Полагаю, придется сделать так, как меня просят, и вернуться в университет раньше срока.
Я сидела, не говоря ни слова, но, когда мама и дядя Джон вышли из-за стола, тут же обратилась к Ричарду:
— О, Ричард, я бы не хотела, чтобы ты уезжал.
— Я скоро вернусь, — улыбнулся он. — Это будет короткий семестр, всего пара месяцев, хотя они могут заставить меня задержаться и после него. Я надеюсь, что смогу вернуться к сбору урожая и помочь тебе.
— Дело не в работе, — сказала я. — А в том, как все здесь складывается.
Я не могла заставить себя произнести имя Клари, но думала о ней все время. Я не представляла, как буду работать в Вайдекре без нее. Мне казалось, что я знала ее всю жизнь, как будто она была олицетворением Экра, как будто, потеряв ее, я потеряла связь с людьми в деревне, мое особенное место на этой земле.
Ричард откинулся назад на стуле, вертя в пальцах письмо.
— Боюсь, я не смогу остаться, — сказал он приветливо. — Мой куратор очень настойчив, Джулия. Но если деревня окажется несговорчивой и если твой великий друг Ральф Мэгсон не сможет помочь тебе, я бы посоветовал тебе обратиться к моему папе. Невозможно управлять поместьем, не требуя некоторой дисциплины.
— Нет-нет, — быстро ответила я. — Дело не в этом, Ричард. Просто внезапно все обернулось не в нашу пользу. Я думаю, что в Экре творится что-то неладное.
Ричард скорчил недовольную гримасу.
— Да они просто угрюмая толпа. И твой Ральф Мэгсон такой же негодяй, как и любой из них. Скажу тебе, Джулия: ты не добьешься от них ни работы, ни уважения до тех пор, пока не приведешь сюда приходского надзирателя и не начнешь платить им по приходским расценкам. Это то, что сделал бы я. А если бы они все равно не стали работать, я бы вызвал сюда ирландских рабочих, а всю эту компанию выставил отсюда в два счета.
— Я знаю, ты шутишь, Ричард. Но все равно не говори так. В Экре и так очень грустно последние дни.
— Действительно? — Ричард пожал плечами. — Им придется пережить это. Все поместья переживают свои взлеты и падения. Но если для тебя это так важно, я могу пропустить в пятницу занятия и приехать домой на уикэнд. Или давай я приеду на День всех святых!
— Хорошо, — согласилась я. — Приезжай. Я чувствую себя сейчас так одиноко здесь… — Без Клари, подумала я. Но не сказала этого.
— Обещаю тебе, — проникновенно ответил он и, отодвинув стул, пошел к двери. — Да, Джулия… — произнес он с порога, словно внезапно вспомнив о чем-то. — Мистер Фортескью никогда больше не станет беспокоить тебя.
— Мистер Фортескью? — переспросила я. — Джеймс Фортескью?
— Да. Я вернул ему письма, которые он писал тебе, и сообщил, что ваша помолвка, как вы это
