делим между всеми урожай, так же как делим прибыли. На вершинах холмов пасутся овцы. Там очень красиво, весной там вьется множество желтых и синих бабочек, а высоко-высоко над ними парят жаворонки и кроншнепы. — Тут он внезапно оборвал себя.
— Вам нравится Вайдекр, — полуутвердительно, полувопросительно сказала я. — Почему же вы не живете здесь?
— Я хотел жениться на вашей матери, — медленно выговорил мистер Фортескью. — И когда ее не стало, я не смог здесь оставаться. Но я часто появляюсь здесь, — после минутной паузы продолжал он. — Уилл Тайк знает о сельском хозяйстве гораздо больше, чем я, но мне нравится приезжать сюда и самому за всем приглядывать.
Я смотрела, не отводя глаз, на карту, которая была похожа на клочок дорогой, расшитой узорами материи.
— Вам тоже придется научиться хозяйствовать, — спокойно сказал он. — Теперь вы будете жить здесь, и вам нужно еще многое узнать о людях, которые работают здесь, и о земле.
— Да, нужно, — согласилась я.
— Уилл Тайк сказал, что он сегодня после обеда заедет за вами и покажет вам вашу землю. Лучшего провожатого вам не найти, он знает здесь все.
— Хорошо, — безразлично согласилась я. — Я поеду.
— Сара, и еще… — сказал он, когда я была уже у двери. — Вы стремились жить здесь, и это произошло. Не запрещайте себе наслаждаться тем хорошим, что вы обретете на вашей земле. Я не стану советовать вам забыть прошлое, ибо это значило бы отказаться от предыдущей жизни и от тех людей, которых вы любили. Но откройте ваше сердце для Вайдекра. Не смотрите на него как на что-то, что пришло слишком поздно.
Я помолчала, обдумывая его слова. Что и говорить, он был прав. Но во мне жило еще слишком много обиды.
— Это все? — холодно спросила я.
— Да, — ответил он, участливо глядя на меня.
Я подождала в моей комнате, пока гнедой конь Уилла Тайка покажется на аллее, и спустилась вниз. Управляющий был в конюшне, пытаясь надеть на Кея седло.
— Я просил Сэма не беспокоить ее, — приветливо обратился он ко мне. — Он не умеет ладить с вашей лошадью, и вдобавок она немного боится. С нею плохо обращались?
— Да, — ответила я. — Кей не любит мужчин.
— А я вообще-то не люблю таких капризных жеребцов, — улыбнулся мне Уилл. — Нам придется преодолевать взаимную неприязнь. Мы разыщем для вас дамское седло, оно тут где-то валялось.
Я покачала головой и забрала уздечку из его рук.
— Не нужно, — сказала я. — Я в бриджах и смогу скакать по-мужски. Я надевала амазонку только… — Тут я оборвала себя. — У меня пока нет амазонки. В ней я, разумеется, буду ездить по-дамски.
Уилл кивнул и придержал для меня лошадь.
— Я думал свезти вас к дальним холмам, оттуда открывается прекрасный вид на поместье. Сегодня к тому же такой хороший день.
С этими словами он тронул лошадь и поехал впереди меня, указывая путь.
Подъездная аллея была такой старой, что камни, вымостившие ее, уже, казалось, ушли в землю, которая была какого-то странного светло-желтого цвета. Как и дно дренажных канавок, идущих по краям дороги.
— Песчаная почва, — заметив мой взгляд, сказал Уилл. — Самая лучшая для пшеницы.
От яркого весеннего солнышка нас защищала свежая листва высоких деревьев, они выглядели так, будто на них кто-то накинул легкий нежный шарф ослепительно-зеленого цвета.
Справа толпились кряжистые старые деревья, вплотную подходившие к дороге. Здесь были и серые стройные буки, и неохватные шишковатые дубы. На самой низкой, причудливо изогнутой ветви каштана из похожих на леденец почек вылупливались листочки. Дальше в лесу виднелись сосны, и их чудный запах делал весенний воздух сладким и, казалось, обещал скорое наступление лета. Птицы заливались высоко наверху, как можно ближе к солнцу, а на земле расстилался толстый ковер старых листьев, украшенный кое-где первоцветом и фиалками.
— Это ваш парк, — объяснил Уилл, указывая вокруг себя кнутом. — Он был задуман для украшения имения. Мы его никогда не трогаем, хотя здесь полно дичи: кроликов, фазанов, зайцев, оленей. Но никто из деревни тут не охотится. К сожалению, иногда сюда забредают браконьеры из Питерсфилда и Чичестера, но мы по очереди дежурим здесь и, в общем, справляемся с ними.
Я вдруг почувствовала, будто уже была здесь когда-то и здесь часто бывала моя мать, та женщина, которая бежала за фургоном. Я откуда-то знала это. И ее мать тоже приходила сюда.
Мы долго ехали в молчании.
— Вот там Дауэр-хаус, — прервал молчание Уилл. — Ваша семья жила здесь, пока восстанавливали Холл. Ваша матушка провела здесь детство.
Дом был заброшен, но хорошо сохранился. Входная дверь была плотно заперта, окна защищены ставнями. Внизу расположилась небольшая клумба крокусов.
— Здесь никто не живет? — поинтересовалась я.
— Нет, — был ответ, за которым последовала сокрушенная улыбка. — Сейчас этот дом принадлежит семье Хаверингов. Наши места не привлекают дворянство. Сами понимаете, они не одобряют нашу корпорацию, а найти такого богатого арендатора им не удалось.
Я понимала не все, что он говорил, но пока что не собиралась задавать вопросов. Я хотела почувствовать эту землю и этих людей. Понять, какова же та реальность, о которой я так долго грезила.
— Это хорошее поместье, — испытующе сказал он. — И приносит хорошие доходы.
Я видела, как он старается не смотреть на меня, не отводя глаз от холки своей лошади.
— Я ничего в этом не понимаю, — искоса взглянув на него, призналась я. — Я выросла совсем в другом мире.
— Еще не поздно научиться, — мягко сказал он. Я поняла, что он слышал мою истерику и обвинение, брошенное Джеймсу Фортескью, о том, что все уже слишком поздно. — Если бы ваша судьба была обычной, вы бы только сейчас вернулись из пансиона.
— Но при этом я, наверное, умела бы читать и, может быть, даже писать, — усмехнувшись, отозвалась я.
— Совсем не обязательно. — Ответная улыбка появилась на его лице. — Богатые люди часто бывают так же невежественны, как и крестьяне.
Мы оказались подле старинных чугунных ворот, стоявших полуоткрытыми, видно, довольно давно, так как вьюнок уже плотно обвил обе их створки. Уилл кивнул куда-то налево.
— Там одна из наших новых культур, — сказал он. — Клубника. Обычно мы сажаем ее попозже, почва здесь для нее самая подходящая. Думаю, что мы с большой выгодой продадим ее в Чичестере, где очень хороший фруктовый рынок. Эта ягода требует заботливого обращения. Тут и прополка, и сбор, и упаковка. Если нанимать для этого рабочих, то они больше напортят, чем сделают. Но когда люди знают, для чего они работают, у них появляется ответственность.
Реальность опять стала ускользать от меня. Это какой-то сон, вот сейчас я проснусь и увижу дырявую крышу фургона, и опять меня ждут побои и ругань моего детства, но зато рядом со мной снова окажется Данди, и я смогу…
Я потрясла головой, чтобы отогнать это видение. В этот момент мы поравнялись с небольшой аккуратной сторожкой. Дверь отворилась, из нее вышла женщина с веником в руках и присела передо мной в глубоком реверансе.
— Добрый день, мисс Сара, — сказала она.
На какое-то мгновение я онемела. Она назвала меня мисс Сара. Мисс. Не мамзель Меридон, а мисс Сара.
Я неловко кивнула.
